Гордиевский всегда гордился своей принадлежностью к ПГУ. Студентом он мечтал о работе в Министерстве иностранных дел. Но затем вербовщик КГБ, его собственный брат, легко поймал его на крючок: жажда приключений, пребывание за границей. в начале шестидесятых годов немногое было нужно чтобы соблазнить молодого честолюбивого студента службой в КГБ. В Ясенево Гордиевского провели в пустую комнату в третьем отделе и приказали ждать там. Когда и на второй день ничего не произошло, он попросил о встрече с Чебриковым и Крючковым. «Вам скажут, когда придет время. «Целую неделю ничего не происходило. Гордиевский ждал каждый день до восьми часов вечера телефонного звонка, который прояснил бы его судьбу. Но ничего не случилось. Видимо его хотели «сварить всмятку». Официально он занимался тем, что готовил отчеты об операциях КГБ в Великобритании. Но это было быстро сделано. У него было время, много времени, чтобы подумать, где его слабое место. В чем его могут обвинить? Это могло быть, к примеру, дело Ховик. Гунвор Гальтунг-Ховик была норвежкой. В начале сороковых годов во время немецкой оккупации она влюбилась в русского военнопленного по имени Владимир Козлов и помогла ему бежать в Швецию. После немецкой капитуляции она всеми средствами добилась приема на работу в МИД Норвегии в качестве секретарши — ведь она так хотела в Россию, к Владимиру. В 1947 году ей удалось попасть на работу в норвежское посольство в Москве. Владимир уже ждал ее. Правда, он успел жениться — но какое это имело значение? Мир был прекрасен. Но Козлов успел стать и связником советской разведки, которая к этому времени снова сменила имя — с НКВД на МГБ. Продлилось не долго, пока Гунвор Ховик передала своему возлюбленному документы из посольства. Теперь ее можно было шантажировать — и так продолжалось тридцать лет. Она была шпионкой по любви, потом агентессой из страха, в конце концов — по привычке. В конце она просто уже не знала иной жизни. В 1956 году Гунвор вернулась в Норвегию и работала секретарем в Министерстве иностранных дел. Под псевдонимом «Грета» она до 1977 года снабжала КГБ тайными документами НАТО, протоколами заседаний кабинета министров, документами со стола норвежского министра иностранных дел — очень интересными материалами для чтения.
Будучи заместителем резидента КГБ в Копенгагене, Гордиевский узнал о существовании «Греты». Он немедленно проинформировал британскую разведку. Та передала намек норвежским коллегам. В начале 1977 года Гунвор Ховик была арестована с поличным — в тот момент, когда она хотела передать своему ведущему офицеру-связнику Александру Принципалову секретные документы. Принципалов сослался на свою дипломатическую неприкосновенность и был отпущен, после того, как в его кармане было зарегистрировано наличие денег в сумме двух тысяч крон — премия для его агентессы. Гунвор Ховик оказалась крепким орешком. На допросах она настаивала на том, что она имела лишь любовную связь с Владимиром Козловым, советские дипломаты время от времени передавали ей письма от него — только для этого она с ним и встречалась. Норвежские методы допроса не так грубы, как, к примеру, латиноамериканские — но со временем и они срабатывают отлично. После недели психологической обработки Гунвор Ховик сломалась и признала, что в течение трех десятилетий шпионила на советскую разведку. До того, как против нее начался судебный процесс, она умерла от инфаркта в тюремной камере.
Через год — Гордиевский как раз служил в центральном штабе — Виктор Грушко, в то время шеф третьего отдела, сказал во время одного заседания: «Наш друг Ким Филби написал отчет о деле Ховик. Мы попросили его объяснить, почему, на его взгляд, провалился наш агент. Ее имя и национальность были изменены. У Филби есть лишь одно объяснение: в нашем отделе — предатель. «И Грушко по очереди посмотрел на всех присутствующих. В центре сидел Гордиевский. Он был готов провалиться сквозь землю. Кровь прилила к лицу. Заметил ли это Грушко? Он чувствовал себя пойманным. Но последствий не было. Отчеты «Греты» проходили через очень многие столы. То, что потеря «Греты» не нанесла сильного удара по КГБ, норвежцы заподозрили быстро. Они подслушали телефонный разговор жены сотрудника КГБ в Осло Владимира Шишина с мужем, когда она спросила, не случилось ли чего-то серьезного. Беспечно, слишком беспечно он ответил: «Могло быть и хуже». Так оно и было. Ведь у КГБ в Осло на крючке была совсем другая рыба, по сравнению с которой высоко оцениваемая «Грета» казалась маленьким пескариком: Арне Трехольт.