— Черт бы их побрал! — воскликнул Мрачный Взгляд.
— Беда невелика, — возразил Сурикэ, — вы также готовы.
— Постараюсь приготовить им хорошую встречу, — сказал, улыбаясь, генерал. — Если англичане не появятся сегодня, то завтра они уже будут здесь наверняка; не знаю почему, мне все кажется, что я увижу их сегодня же.
— Предчувствие! — шутливо заметил Шарль Лебо.
— Ничего больше, — отвечал ему в тон главнокомандующий.
Этот несвязный разговор велся во время завтрака. Собеседники допивали кофе, когда в комнату вбежал Ларутин, очевидно, очень взволнованный.
— Эге! — воскликнул генерал, подливая коньяку в чашки своих гостей. — Что с вами, сержант? Говорите короче.
— Слушаю, ваше превосходительство! Англичане прибыли, вся река покрыта их судами.
— Вы не ошиблись, сержант?
— Нет, ваше превосходительство, они идут в боевом порядке.
— Ну, что я вам сию минуту говорил? — сказал, улыбаясь, главнокомандующий.
— Вы были правы, генерал, — отвечал Шарль Лебо.
— Допьем кофе и пойдем поздравим их с приездом, — сказал генерал, сверкая глазами.
Согласно своему первоначальному плану, генерал Вольф начал военные действия со стороны реки Св. Лаврентия.
Сержант Ларутин не ошибся: из города уже можно было рассмотреть длинные ряды английской армии и их многочисленные суда.
Силы их состояли из двадцати судов, двадцати фрегатов, на которых было до двадцати тысяч экипажа и более десяти тысяч сухопутного войска.
Граф Рене де Витре, разыгравший давно подготовленный фарс, который состоял в том, что англичане после фиктивного сражения овладели его фрегатом, указывал путь грозной эскадре.
Мы уже говорили выше, что англичане не торговались
с этим негодяем и щедро заплатили за его измену отечеству.
Французский фрегат графа де Витре был во главе эскадры, за ним, немного поодаль, тянулись английские корабли.
Прежде чем открыть военные действия, генерал Вольф обратился к французам с воззванием, предлагая им сдаться.
Тон воззвания был дерзким и довольно неизящным.
«Его величество король, мой повелитель, справедливо раздраженный против Франции, вознамерившись нанести удар ее гордости и отомстить за все оскорбления, причиненные английским колониям, решился отправить в Канаду огромные военные силы… Цель его — лишить Францию значительных владений, которыми она пользуется на севере Америки».
Читая текст этой прокламации, нетрудно представить себе, какие она возбудила чувства в рядах французской армии и среди населения; разумеется, она не имела никакого успеха.
Во втором манифесте генерал Вольф жалуется на то, что население Канады «не отнеслось с должным вниманием» к его воззванию.
Он прибавлял, что теперь намерен применить к ним законы войны в самой суровой форме и что войска его получили приказание не щадить ни жизни, ни имущества жителей.
Вообще и прежде англичане в войне с нами отдавали предпочтение способу ведения войны, принятому дикарями и флибустьерами, в котором главную роль играла измена; в случае надобности они даже подсылали к нашим офицерам убийц4.
Сначала генерал Вольф пытался различными уловками заставить Монкальма выйти из-за его ретраншементов, но все усилия были напрасны. Тогда он высадился у мыса Леви и, установив батареи, начал бомбардировать Квебек, разрушил почти до основания нижний город и беспощадно опустошил окрестности.
Тысяча четыреста домов были сожжены.
Монкальм не двигался со своей позиции.
Генерал Вольф выходил из себя, но это не подвигало дело.
По плану, составленному главнокомандующим, генерал Амгерст должен был соединиться с генералом Вольфом под стенами Квебека, но он был задержан на пути.
В ожидании прибытия вспомогательных сил генерал Вольф расположился лагерем налево от реки Монморанси, рядом с селением, носившим странное название «Ангел Хранитель», окопался кругом и решился наконец действовать.
31-го июля он двинул войска, 118 пушек загремели против французов.
Часть английского войска начала сильную атаку против лагеря Бонор со стороны реки Монморанси, а генерал Вольф с главными силами пробовал овладеть ретраншементами со стороны реки Св. Лаврентия.
Но Монкальм не спал. Даже не пуская в ход всего своего войска, французский генерал действовал так удачно, что англичане были отбиты по всей линии.
Кавалер Леви делал чудеса и оказывал громадные услуги делу французов, которые не могли противопоставить и десяти орудий ста восемнадцати английским пушкам.
Но солдаты не теряли мужества, они бились, весело подшучивая над англичанами.
Как и в Карильоне, Сурикэ стал здесь во главе приблизительно двухсот лесных охотников.
Эти храбрецы перебили из ружей всех артиллеристов, находящихся при орудиях.
Генерал Вольф, потерпев последнее поражение от горстки охотников и понеся большие потери, был принужден со стыдом отступить в свой лагерь.
К довершению беды, он тогда же получил известие, что генерал Амгерст не может с ним соединиться, будучи остановлен на пути полковником Бурламаком.
Генерал Вольф приходил в бешенство; несмотря на свое самомнение и гордость, английский главнокомандующий был вынужден сознаться, что эти французы, которых он, по-видимому, презирал, задавали ему немалую работу и что при подавляющем превосходстве своих сил он до сих пор еще нанес весьма незначительный вред маркизу Монкальму.
— Ну, — сказал Дорель, — г-да англичане побиты?
— Надеюсь, не в последний раз, — отвечал главнокомандующий.
— И я на то же надеюсь, а грозная у них была артиллерия!
— Сто восемнадцать орудий.
— Ау нас?
— Десять.
— И генерал Вольф потерпел поражение?
— Полнейшее.
— Воображаю, как он взбесился.
— Говорят, он все бесится.
— И есть из-за чего, не правда ли?
— Разумеется.
— Каким образом сладили вы с этой страшной артиллерией?
— За это взялся Шарль Лебо со своими охотниками, ружейными выстрелами они перебили всех артиллеристов, которые были при орудиях.
— Славно!
— А вот и мой друг Шарль! — весело вскричал генерал.
— Позвольте поздравить, генерал, — радостно начал Сурикэ.
— Позвольте поздравить вас, господ охотников, — перебил главнокомандующий, — англичане разбиты, благодаря вам и шевалье Леви. Вы привели в удивление и восторг всю армию вашей невероятно искусной стрельбой ихладнокровием.
Сурикэ пришел в сопровождении тех четверых друзей, с которыми редко расставался.
Это были — Белюмер, Бесследный, Мрачный Взгляд и индейский вождь Тареа.
— Вы пришли ко мне с просьбой?
— Да, генерал.
— Хорошо, в чем дело?
— Отпустите нас.
— Как? Но…
— Извините, генерал, только на несколько дней.
— У вас опять какие-нибудь коварные замыслы?
— Точно так, генерал.
— Вчем дело?
— Мы хотим захватить друга Биго.
— А! Графа де Витре, не правда ли?
— Да, генерал.
— Но вы уже упустили зверя, друг мой.
— Почему вы так думаете, генерал?
— Потому что кампания 1759 года окончена; граф де Витре будет себе спокойно сидеть со своими друзьями англичанами и не сойдет на берег.
— Если бы я смел, генерал, я бы мог многое вам на это возразить.
— Говорите, говорите, любезный друг, я всегда готов вас выслушать.
— Так как вы позволяете, я вам скажу, что, хотя мы, французы, считаем кампанию законченной нашей славной победой, генерал Вольф думает иначе, не позже как послезавтра он попытается вытеснить вас из вашей неприступной позиции.
— Может быть, но…
— Извините, генерал, еще одно слово. Несмотря на поражение, генерал Вольф, благодаря своему флоту, — полный хозяин наших рек; он поднимется вверх по реке, повыше Квебека, и вы не будете в состоянии ему помешать; затем, когда он убедится в безуспешности всех попыток вытеснить вас из лагеря, он займется исследованием берегов и найдет один пункт, весьма удобный для высадки; может быть, место это уже и найдено при помощи графа де Витре.