Адди замирает. В её глазах на миг вспыхивает что-то похожее на страх, прежде чем она встречается с ним взглядом.
— Эм… простите, но я не езжу верхом. Но могу узнать, сможет ли поехать кто-то другой?
— Хадсон? — спрашивает отец.
Я поднимаю руки — не моё решение.
— Это ей решать, Па.
Гарри качает головой и бросает на меня выразительный взгляд.
— Вообще-то — моё. Ты поедешь с нами.
— Я… — Адди расширяет глаза и переступает с ноги на ногу.
— Ну, явно же, что она не хочет, Гарри, — вмешивается Рид.
— А почему? — резко обрывает тот.
— Я… я просто… не езжу.
— Это мы поняли. А почему?
Старик скрещивает руки — принимает боевую стойку. Я знаю этот взгляд. Он не отступит. А у неё нет шансов выиграть этот спор.
Блядь.
Хочется вмешаться, защитить её, вытащить белый флаг. Я знаю, как мой отец отреагирует на это — плохо. Всё закончится для неё нехорошо.
— Тебе нужно снова сесть в седло. Хадсон поможет тебе. У тебя есть семь недель.
— Па, — я делаю шаг вперёд, сдвинув брови, руки по бокам.
— Я не спрашивал, Хадсон. Начнёшь с субботы. У тебя же выходные, Адди?
— Да, — отвечает она. Голос лёгкий, тонкий. Только что сиявшая девушка, ласкавшая Чарли, исчезла. Осталась тень.
Чёрт тебя дери, Па.
— Хадсон?
— Да, сэр.
— Вот и договорились. Рид, мне нужна твоя помощь с забором, сынок.
Рид морщится, бросает ей сочувствующий взгляд и, махнув рукой, уходит за стариком.
— Ты ведь можешь сказать «нет», — говорю я, хоть и понимаю, что слова звучат не так, как надо.
И впервые с тех пор, как она сюда приехала, она выпрямляется, взгляд упирается прямо в меня, ищет в моём лице что-то.
— Как ты?
Секунда тишины и она разворачивается, идёт к машине, закидывает сумку в багажник.
Чарли трусит за ней. Я с трудом сдерживаю желание окликнуть его. Бедняжка. Ей стоит вернуться в Нью-Йорк. Но почему-то эта мысль оставляет в груди ощущение, будто по венам прокатился колючий провод.
Я должен злиться на отца за его хреновую «любовь по-своему», но всё, о чём могу думать — это то, что теперь у меня есть причина снова увидеть её.
Ну и чёрт.
Глава 4
Адди
— Да, прости, Аделин. Боюсь, тебе всё-таки придётся поехать, — говорит он.
Я смотрю в лицо своему начальнику. Тому самому, про которого уже ходят слухи. Уф.
— Но я больше не езжу. И, честно говоря, вряд ли вообще смогу угнаться за ними.
Он откидывается в кресле и крутит в пальцах ручку. Светлые волосы, зелёные глаза — смотреть на него вроде бы приятно, но эта улыбка, не доходящая до глаз, вполне могла бы махать огромным красным флагом. А он — мой начальник.
Слова Хадсона всплывают в голове каждый раз, когда он приближается. Даже просто помочь с процедурой. Но от этих ощущений под кожей не избавиться. Эти полгода будут долгими. Именно на такой срок у меня контракт, с возможностью остаться, если я захочу. Или, скорее, если они захотят. Или нет, если не захотят.
Он вызывает у меня ту же реакцию, что и Адам когда-то. Так что — исключительно профессионально. Никакой дружбы, как с другими интернами или с Джо. Я киваю и выхожу из кабинета. К счастью, у меня есть пациенты. Один рабочий пёс, пара кошек с травмами, кто где умудрился вляпаться. Из визитов к лошадям — вроде бы всё на этой неделе. И, что удивительно, я с нетерпением жду субботы. Ради лошадей. Слишком давно я не была рядом со своими любимыми созданиями.
После смены заезжаю в магазин. Покупаю немного продуктов, пару угощений и бутылку белого вина. Возвращаюсь домой в таунхаус. Разбираю пакеты — всё по категориям: молочка, фрукты, овощи, мясо, крупы. Вино — в морозилку. Привычка, которую я переняла от мамы ещё в детстве. Её подход на кухне — результат долгой и очень успешной карьеры шеф-повара. Мы с папой всегда ели вкусно. Я скучаю по её готовке. Скучаю по ней. По папе.
Достаю телефон из заднего кармана.
Ты не занята?
Отправляю маме.
Телефон тут же вибрирует — входящий вызов. Мама. Провожу по экрану.
— Привет, мамочка.
— Привет, Эдс. Ты устроилась нормально?
— Вроде бы да. Жильё просто потрясающее. Клиника маленькая, но загруженная. Вчера с утра уже была вызвана на ранчо.
— Ух ты! Первый день и сразу вызов! Вот это да, Эдс!
Я усмехаюсь от её энтузиазма. Мои родители всегда были на моей стороне. Всегда. И я колеблюсь, прежде чем продолжить.
— Знаешь, они хотят, чтобы я поехала с ними на перегон. Мне придётся ехать верхом. Ну… я должна ехать верхом.