У меня подрагивает подбородок. Но я не дам ему увидеть мои слёзы. Я вырываюсь, опускаюсь, поднимаю шляпу и протягиваю ему. Глаза в слезах, но я выпрямляюсь. Поднимаю подбородок. Он берёт шляпу.
Сержант стоит рядом, будто ничего и не случилось.
— Прости.
Хадсон качает головой и опускает шляпу на голову.
— Ты хочешь это сделать, Ховард?
Голос мягкий. Совсем не такой, каким я ожидала его услышать.
— Я не знаю, я… — я сглатываю, взгляд цепляется за его руку, скользящую за шею, мышцы напрягаются под загорелой кожей. — Да, — выдыхаю я наконец, почти шёпотом.
— Что ты почувствовала, когда оказалась в седле? Что пришло в голову?
Мои пальцы дрожат. Я прячу руки в задние карманы и смотрю в сторону дома.
Я видела Джулс.
Я боюсь снова принять неправильное решение. Боюсь, что это опять закончится смертью красивой, сильной лошади. Я доверяю Хадсону. Доверяю Сержанту. Я не доверяю себе.
В этом и проблема. Я — проблема.
— Я...
Но слова застревают в горле. Воздуха не хватает. Хадсон поднимает шляпу, проводит рукой по волосам и снова надевает её.
— Слушай, просто потому что однажды что-то случилось — это не значит, что оно повторится. Поняла?
Я киваю.
— Дам тебе выбор. Или ты рассказываешь мне, что сделало тебя такой рядом с животными, которых ты так явно обожаешь… или ты снова садишься в седло, и я отсчитаю до двадцати, прежде чем ты спрыгнешь.
Я открываю рот, чтобы возразить.
— Это не просьба, Ховард, — говорит он спокойно, но твёрдо.
Я закатываю глаза и иду к Сержанту. Он поднимает бровь, мол, рассказать было бы проще. Я с этим не согласна.
Я беру поводья, вставляю ногу в стремя. Третий раз — на удачу, да?
В этот раз я не жду, пока он подойдёт. Просто поднимаюсь в седло, как делала это тысячу раз до. Когда страх снова проникает в грудь, я начинаю дышать — медленно, глубоко. Словно от этого зависит моя жизнь.
Лицо Хадсона озаряется самой настоящей улыбкой.
Боже, какая улыбка.
— Вот так, — говорит он.
— Ты считаешь?
— О да. Один… — растягивает он с ухмылкой.
— Очень смешно, — бурчу я.
Он смеётся.
— Два...
Господи, это будет долго.
— Расслабься. И Сержанту бы не помешала капля благодарности — он ведь стоически терпит всё это.
Я провожу рукой по его гриве. Рука чуть дрожит. Я снова хватаюсь за луку седла. Хадсон продолжает считать — медленно, нарочито — пока обходит сзади, поправляет мне ноги в стременах, будто я и правда не знаю, где они должны быть.
— Хочешь пустить его по кругу?
— Нет. Абсолютно нет.
— Ладно. Значит, поход отменяется.
Я собираюсь вытащить ногу из стремени, но Сержант вдруг трогается. Хадсон держит повод у самого трензеля. Цокает языком, и Сержант делает шаг.
Чёрт.
Я вцепляюсь в седло.
— Пожалуйста, останови его.
Слова такие сдавленные, что перед глазами появляются звёзды.
Он останавливает коня и поворачивается ко мне.
— Точно?
Я киваю.
— Ладно. Для первого раза и так многовато.
Он обходит Сержанта, поднимает руки, будто собирается снова помочь мне спуститься.
— Я сама.
— Да? Хорошо. Тогда я пойду к калитке.
Он уходит.
— Нет, подожди! Куда ты?
— К калитке, — отвечает, не оборачиваясь.
Чёрт.
Я хватаюсь за луку, вынимаю ногу из стремени и перекидываю ногу, спрыгивая. Приземляюсь не слишком грациозно, но твёрдо. Земля под ногами — как подарок. Я беру поводья, перекидываю их через шею Сержанта, собираюсь отвести его. Но он сам тычется в меня мордой, жуя трензель. Я глажу его по голове, выдыхаю, дрожащая.
— Вы идёте?
Я веду Сержанта к калитке. Он идёт рядом, почти касаясь плечом. У калитки Хадсон тянется к поводьям, но я не отдаю.
— Всё нормально. Я сама.
Он отступает, кивает, приподнимает шляпу. Мы выходим, он захлопывает за нами калитку. Я дохожу до сарая и тут понимаю — я понятия не имею, где он обычно снимает седло и куда девать амуницию.
— За сараем. Ты его обмой, а я уберу всё остальное.
Я веду Сержанта за сарай. Там бетонная площадка, жердь для привязи и три шланга, подключённых к кранам. Через секунду рядом появляется Хадсон. Он отстёгивает подпругу, снимает седло и вальтрап (*Вальтрап — это плотная подкладка, которую подкладывают под седло, чтобы защитить спину лошади от натирания и впитывать пот.), передаёт мне недоуздок. Я расстёгиваю трензель (*Трензель — это металлическое оголовье (удило), которое вставляют в рот лошади и используют вместе с уздечкой для управления ею во время верховой езды.), опускаю налобник (*Налобник — это часть уздечки, проходящая через лоб лошади, которая помогает удерживать уздечку на месте и не даёт ей сдвигаться назад.)… и жду, пока он даст мне мундштук.(*Мундштук — это разновидность удила (железа), более сложная по конструкции, чем трензель: он оказывает более сильное воздействие на рот, затылок и подбородок лошади, и обычно используется опытными всадниками для тонкого управления.)