— Эм, нет. Ты вообще видел, что мы только что сделали?
— Я… эм…
— Что с тобой сегодня?
— Ничего. Хочешь выйти в паддок? (*Паддок — это огороженный участок земли, где лошадей выгуливают, пасут или тренируют на свободе.)
Я хмурюсь, собираю поводья и, не сказав больше ни слова, спрыгиваю. Он следит за каждым моим движением, сжатая челюсть выдаёт напряжение. Я веду Сержанта к калитке. Оглядываюсь — Хадсон и Чарли идут за нами. Захожу в огороженное поле, ещё раз проверяю подпругу и стремена, дожидаясь, пока Хадсон нагонит. Он закрывает за собой калитку и взбирается на ограду. Чарли ложится на траву у его ног.
— Покажи, что умеешь, Ховард.
Я нервно хохочу, в животе вместо узлов — целое гнездо извивающихся змей. Но я не собираюсь сдаваться. Вставляю ногу в стремя и сажусь в седло. Чарли наблюдает, его морда отрывается от лап, будто он тоже чувствует, как у меня внутри всё скручено.
Я направляю Сержанта в шаг вдоль ограды, отдаляясь от Хадсона. Паддок — идеальный прямоугольник травы, укрытие от дождя и несколько деревьев. Безопасно. Под контролем. Ничего пугающего.
Мы переходим в рысь, я подбираю повод, встаю в такт наружной передней ноге, как учили меня почти двадцать лет назад.
Интересно, что бы восьмилетняя я сказала, увидев нынешнюю себя?
Наверное, разозлилась бы. Столько лет без верховой езды… Я представляю, как она бы надула губы. Смеюсь себе под нос, мысленно разговаривая с маленькой версией себя, и подталкиваю Сержанта в галоп. Мы проносимся мимо укрытия, мимо деревьев, вдоль короткой стороны паддока. В груди — радостное, пузырящееся чувство.
Хадсон прикрывает глаза рукой, щурясь на солнце, пока мы несёмся к нему. Я тяну поводья, сбавляю шаг, приближаемся к нему с Чарли.
— Превосходно, Ховард. Молодец!
— Спасибо, — выдыхаю я. Сдвигаюсь в седле, чувствую, как потянуло правое бедро.
Чарли резко подскакивает на лапы, шерсть встаёт дыбом. Хадсон разворачивается. И тогда я вижу её — змея в траве, не больше трёх метров от Чарли. В ушах звенит. Сержант переминается — он тоже её заметил.
— Ёб твою… — рявкает Хадсон. — Чарли, назад!
Чарли лает, но змея на него не реагирует. Она ползёт через короткую траву прямо к нам. Сердце колотится, дыхание становится рваным, неглубоким. С губ срывается всхлип. Хадсон делает шаг вперёд, заслоняя собой меня и Сержанта.
— Нет, — выдыхаю я.
Чарли подбирается ближе. Его лай становится пронзительным, резким. Перед глазами вспыхивают звёзды, в горле подступает желчь. Хадсон срывает с головы шляпу и бросает её в змею, но та лишь поднимается и шипит на него.
Он не отступает, топает ногами, кричит, чтобы та убиралась. Я перевожу взгляд на Чарли. Всё словно в замедленной съёмке. Он отклоняется назад, рычит… и бросается.
Сердце подскакивает к горлу.
— Чарли! — кричу я.
Сержант всхрапывает и отступает. Я крепко держу поводья.
Чарли вцепляется зубами в шею змеи, всего в сантиметре от головы, и трясёт её, пока та не обвисает. Всё это время рычит. Он отпускает её только по команде Хадсона. Изуродованное тело змеи валяется у его лап. Я, дрожа, вытаскиваю ногу из стремени, соскальзываю с лошади, пролезаю под шеей Сержанта и падаю на землю, ползком добираясь до Чарли.
— Господи, Чарли… — провожу руками по его морде, шее, бокам, проверяя, не успела ли змея его укусить. Хадсон встаёт позади меня, совсем близко. Я прижимаю пса к себе. Змея дёргается рядом — Хадсон с размаху ставит каблук ей на голову и вдавливает в землю.
— Ты… — начинает он, голос хриплый. — Ты в порядке, Ховард?
Я киваю, слёзы капают прямо на голову Чарли.
Через минуту Хадсон с Сержантом выходят из паддока. Я беру Чарли на руки, перекидываю через плечо. В амбаре сажусь на тюки сена и обнимаю его, почесывая пузо.
— Самый храбрый пёс на свете, вот кто ты.
Он тяжело дышит, извиваясь под моей рукой.
Появляется Хадсон — седло в одной руке, уздечка в другой.
— Не стоит так его баловать. Он ведь у нас рабочая собака.
— Это награда по заслугам, Роулинс. Кстати, что у тебя сегодня за день такой странный?
Он ничего не отвечает, просто уходит в сбруйную. Я целую Чарли в макушку и следом направляюсь туда. Внутри — тишина. Я подхожу ближе. Хадсон стоит в дальнем конце комнаты, обе руки упёрты в стену, голова опущена. С каждой тяжёлой затяжкой его дыхания напрягаются мускулы спины. Что, чёрт возьми, с ним происходит?
Я приближаюсь, молча смотрю ему в спину, не зная, что сказать.
— Хадсон?
Он не отвечает. Чарли кружит рядом, потом вдруг находит след и уходит, будто только что не убил змею. Я усаживаюсь на один из кормовых ящиков с откидной крышкой. Жду.