— Он… Он что, домогался тебя?
Она фыркает, напряжённо усмехаясь.
Ублюдок.
— Не напрямую, наверное.
Я стискиваю банку пива так, что металл хрустит в ладони.
— Адди, если он будет тебя доставать — скажи мне.
— Мне не нужен спасатель на белом коне, Роулинс.
— Нет?
— Нет, но Гарри можно послать? — Она смеётся так, что сгибается пополам, и я в ответ бросаю в неё кусочек сыра. Она визжит и кидает в меня морковку — та отскакивает мне прямо в лоб, и она начинает захлёбываться от хохота.
Это самый потрясающий звук, который я когда-либо слышал.
Когда Адди наконец приходит в себя, она делает глоток вина и, слегка отдышавшись, спрашивает:
— А теперь, серьёзно… Расскажи мне о перегоне. О себе. О том, что я пропустила за последние тридцать четыре года.
— С чего хочешь начать?
— С тебя. Сто процентов — с тебя.
— Ну… — Я собираюсь начать, но она поднимает руку.
— Стоп. Начни со школы. С того, как ты её закончил.
— Это надолго, Ховард. Давай устроимся поудобнее.
— Согласна.
Она отодвигает еду, я убираю напитки. Ужин подождёт. Когда место на одеяле освобождается, я ложусь на спину, руки под головой. Она ложится рядом. Её волосы расплетаются по плечам и ткани, пока она смотрит в небо. Первые звёзды пробиваются сквозь серый сумрак.
— После школы Ма настояла, чтобы я выучился на профессию. Я не из тех, кто строит карьерные планы, но мне всегда нравилось работать руками, так что пошёл в плотники. Учёба заняла четыре года. Потом я работал в строительной фирме, дома строил, лет восемь. Нравилось. Но каждый день кататься туда-сюда с ранчо надоело. В итоге уволился и стал работать только на ранчо. Через год начал разводить квотерхорсов (*Квотерхорсы — это американская порода лошадей, выведенная для коротких скачек (на четверть мили), известная своей мощной мускулатурой, быстротой и послушным характером.) — хотел заняться чем-то менее… насыщенным Гарри, скажем так. Он хоть и работал с лошадьми, но это никогда не было его страстью. Я вложился в своё стадо — временем, деньгами, сердцем. — Я запинаюсь. — А потом начал строить дом.
— Почему?
Ну, уклониться уже не получится.
— Мне нужно было, чтобы мозг чем-то был занят. Я говорил тебе об этом.
— Говорил. Но почему, Хадсон? — Она поднимается на локте, опираясь щекой на ладонь.
— Джемма. Мы познакомились, когда я ещё работал в строительной. Она была дочкой одного из клиентов. Первая серьёзная девушка. Мы были вместе почти три года… пока она не уехала в город.
Глаза Адди опускаются к моей груди. Она сглатывает.
— Мне это тогда сильно ударило. Я был реально убит.
Даже сейчас этот осадок где-то там, в глубине. Хотя я давно отпустил саму девушку. С сердцем, разложенным на одеяле, я переворачиваюсь на бок, опираясь на руку, зеркаля её позу.
— А ты, Адди?
Пальцы её медленно скользят по узору на пледе между нами.
— Адам.
— Тот, который до сих пор тебе пишет? — Брови сдвигаются. Внутри всё сжимается. Будто кто-то дал разрешение ревности стиснуть мне живот.
— Ага, тот самый Адам. Мы были вместе во второй половине интернатуры. Но он всё время вытворял такое… Гулял с другими девушками, говорил, что это просто подруги. Но Руби их видела. Это точно были не просто подруги. Я пыталась с ним порвать несколько раз. А он каждый раз убеждал меня, что я просто параноик. И когда моя интернатура закончилась, я решила уехать. Думала, так мне будет проще во всём разобраться. И надеялась, что он поймёт намёк. Ну, знаешь, если человек уезжает на сотни километров, это как бы конец, да? Но он до сих пор пишет. А я не хочу иметь ничего общего с тем, что у нас было. Быть запасным вариантом, пока он делает что хочет…
— Чёрт. Мне жаль, Ховард.
Проходит какое-то время, прежде чем она смотрит на меня.
— А мне нет, Хадсон. Это всё привело меня сюда.
Её рука касается моей челюсти. Блдяь. Я закрываю глаза. Её губы прижимаются к моему лбу.
— Прости, что испортила настроение, Хадди.
Открываю глаза, беру её запястье и прижимаю к губам.
— Никогда не извиняйся за то, что открываешься, милая.
— Боже, Хадсон, когда ты…
Её щёки вспыхивают. Я улыбаюсь, прижимаясь к её запястью.
— Когда я что, девочка моя?
Дыхание у неё сбивается. Её потрясающая грудь вздымается в такт каждому вдоху.
— Адди, — хриплю я.
— А?
— Я чертовски сильно хочу тебя поцеловать.
— И что же ты, чёрт возьми, ждёшь?
Я сажусь и притягиваю её на колени. Мой член упирается в её центр. В очень, очень влажный центр.