— Только не останавливайся, — шепчу я.
— Адди, что…
— Пожалуйста, Хадди. Не останавливайся.
Его глаза чуть расширяются. Он смотрит мне в глаза, будто что-то ищет, потом возвращается к моей груди. Я запускаю пальцы в его волосы. Он стонет, его губы на моём соске, и я стону в ответ. Тело само выгибается с одеяла, как по воле инстинкта.
Он нежно покусывает каждый сосок, а потом целует вниз — по животу. Я извиваюсь в предвкушении. Я хочу его руки там. Его пальцы во мне.
И когда его губы касаются моего пульсирующего центра, я замираю.
О. Боже. Мой.
Ещё кое-что, чего я никогда не делала.
Он зарычал, мягко раздвигая мои бёдра, толкаясь внутрь с каждым движением.
— Блядь, девочка моя, ты такая чёртовски мокрая.
Я не могу ответить — только всхлипываю, когда он проводит большим пальцем по моему центру. Потом его язык скользит по чувствительному бугорку, и моя рука вцепляется в его волосы. Он усмехается — низко, хрипло. И этот звук пронзает меня током. Он ласкает, облизывает мой пульсирующий клитор, и с каждым касанием языка я поднимаюсь всё выше.
— Хадсон… — стону я.
— Не сейчас, Адди. Мы не спешим, помнишь?
Сил говорить нет, только киваю.
Он вводит палец внутрь.
— Боже… Хадсон…
Он сосёт мой клитор, язык скользит по складкам, и я не могу сдержать крики, срывающиеся с губ. Его свободная рука скользит вверх по животу, и он зажимает сосок между пальцами. Я снова выгибаюсь, и он добавляет второй палец. Жар накрывает меня волной, и я понимаю — я почти у края.
— Для меня, милая… Доверься мне.
Он начинает двигаться быстрее, глубже. Внутри пульсирует, всё сжимается. Я тону в этом жаре. Его губы, его язык, его пальцы — всё сливается в невыносимо сладкое напряжение.
— Хадсон… Хадди… Хад…
Его имя — молитва, мантра. Оно растворяется в моей душе, будто всегда там жило.
Когда дыхание понемногу выравнивается, и я сползаю с вершины, на которую он меня вознёс, я поднимаюсь на локти. На его лице — самая тёплая, нежная улыбка. Его подбородок блестит от моей разрядки.
— Иди сюда, — шепчу.
Он ползёт ко мне на четвереньках, и я вытираю его подбородок, прежде чем снова накрыть его губы поцелуем. Он тонет в этом поцелуе, как человек, умирающий от жажды. И я верю — так оно и есть. Только представив, насколько он сейчас твёрдый, как он жаждет разрядки, меня снова накрывает. Я тянусь к его джинсам, расстёгиваю пуговицу и медленно тяну за молнию.
— Адди… — хрипит он. — Тебе не нужно…
Я прикладываю палец к его губам, шепча:
— А я очень хочу.
Он стонет, позволяя мне снять джинсы и боксёры. Его напряжённый член вырывается из тесного плена. Святой Боже. Он большой. Идеальный. Одна только форма головки доводит меня до дрожи.
Он остаётся на коленях, а я отодвигаюсь назад.
— Возьмись за стенки, Хадди.
Он поднимает бровь, но подчиняется. Я обхватываю его рукой, и он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, пока его пальцы ласкают мою ноющую грудь. Но вскоре он отрывается от поцелуя, берет меня за подбородок, лоб прижимается ко лбу.
— Блядь, Адди…
— Всему своё время, Хадди. А теперь — руки на стенку, мистер.
Он выпрямляется и вновь берётся за край. Я опускаю рот на его член, и его пальцы сжимаются до побелевших костяшек. Обхватываю губами головку, языком провожу по ней кругами. Его тело будто растворяется, но в то же время напрягается до предела. Я отпускаю его, давая мягкому, влажному всплеску вырваться наружу.
Он содрогается, стонет.
— Я думал, мы не спешим, Роулинс?
Он усмехается — низко, с хрипотцой.
— С такими прекрасными губами на моём члене, Адди, я вряд ли продержусь столько, сколько ты.
Я улыбаюсь и снова опускаюсь на него. Его мышцы живота напрягаются, он изо всех сил старается не двигаться, а я медленно скольжу глубже. Задаю ритм, попеременно лаская головку губами и языком, одной рукой продолжаю работать у основания.
— Адди, блядь… — выдыхает он.
— Мммм? — Мысль о том, как вибрация моего звука отзывается в его теле, заводит меня ещё сильнее.
Он начинает дрожать. Я ускоряюсь. Его руки срываются со спинки и обхватывают моё лицо.
— Адди, стой.
Я замираю, вглядываясь в него. Его лицо — сплошной надрыв. Он на грани. И тогда я опускаюсь глубже.
— Адди… ты уверена? — голос у него срывается, глухой, хриплый.
Я киваю.
Кончи для меня, Хадсон. Позволь мне попробовать тебя на вкус.
Я языком обвожу чувствительную головку и принимаю его глубже, снова и снова. Его руки в моих волосах, взгляд прикован к моим глазам. Он судорожно втягивает воздух. Эти ослепительные голубые глаза тонут в экстазе, когда он взрывается в моём рту.