— Мак дома. Поехали?
— О, вау! Я так рада за тебя! — Её лицо озаряется той самой улыбкой, от которой у меня всё внутри сжимается.
— Пора ехать.
— Не могу дождаться встречи с ним. Твоя мама, наверное, выдохнула с облегчением.
Она стряхивает с себя пыль, насколько может, и забирается в грузовик. Я сажусь за руль, завожу, но на мгновение замираю. Надо сказать ей. Она бы не простила, если бы приехала с лицом, как у шахтёра.
— Проверь зеркало, Ховард. А то испугаешь его так, что он обратно на передовую сбежит.
— О, чёрт. — Она опускает козырёк, смотрит на отражение и фыркает. Всё лицо в разводах от мела и опилок. Протирает его руками, но я подаю ей тряпку сзади сиденья. Она даёт себе ещё одну попытку. — Ну, всё?
Поворачивается ко мне. Почти.
— Почти. Разрешишь?
— Хадсон, ты с утра был между моих ног. Думаю, можешь дотронуться до лица.
Я смеюсь. Она наклоняется вперёд, и её грудь почти выпрыгивает из топа. Фокус, Роулинс, фокус. Я провожу большим пальцем по её челюсти, стирая последний след.
— Вот. Идеально.
Она тяжело выдыхает и отворачивается.
— Эм, спасибо.
Я переключаю скорость и начинаю движение. Сорок минут дороги и три внезапных стояка спустя, мы подъезжаем к дому. Плакучая ива украшена гирляндами. Моя семья уже за столом на улице.
Я быстро проверяю, не видно ли волнения, спрыгиваю с кабины, подхожу к двери Адди и открываю её. Она выходит, поёживаясь.
— Замёрзла, Ховард?
— А с чего ты взял?
— Мурашки. Не льсти себе.
Она усмехается. Я достаю её свитер — он уже почти как часть интерьера грузовика. Она натягивает его, и мы направляемся к столу, где Рид уже вовсю размахивает руками, рассказывая какую-то эпическую историю Маку.
Ма замечает нас первой, а Мак разворачивается. Он выглядит хорошо. Я иду к нему, он подскакивает и крепко меня обнимает.
— Ну как ты, Хаддо?
— Рад, что ты вернулся, Мак. — Голос срывается. Он хлопает меня по спине. Я стараюсь не обращать внимания на жжение за глазами и то, как сдавливает грудь. Каждый его отъезд — это пытка. А каждое возвращение — благословение.
Адди подходит ближе и протягивает руку.
— Адди Ховард. Очень приятно познакомиться, Маккинли.
— А, так вот ты кто — та самая ветеринарша, от которой у моего брата луна в глазах.
Адди краснеет, но не отступает. А я резко перевожу взгляд на Рида. Его лицо расплывается в самой идиотской ухмылке. Он труп.
А Мак, не смущаясь, обнимает Адди за плечи и усаживает рядом с собой.
— Очень рад познакомиться, Адди. Наконец-то.
Она садится рядом и начинает засыпать его вопросами. Он с радостью отвечает, передаёт ей бутылку пива. Она делает глоток, полностью поглощена разговором с ним. И это неудивительно — Мак один из самых смелых, добрых людей, которых я знал в жизни.
Я сжимаю зубы. Меня трясёт от желания придушить обоих своих младших братьев. Я их люблю, но когда дело касается моей личной жизни, они раздуют любую искру до пожара.
Рид кидает взгляд на меня, потом на Адди. Кивает и поднимает два пальца в салют. Капитан. Так они её называют. Так они её видят.
К счастью, Адди ничего не замечает. Объяснять это ей я бы точно не смог. И несмотря на мнение Рида, всё не так просто. Не у всех бывает хэппи-энд.
Чарли появляется из ниоткуда и запрыгивает к Адди на колени. Рычит на Мака, а потом сворачивается калачиком у неё.
— Господи, Хаддо, — фыркает Мак. — Она настоящая находка. Даже адский пёс в неё влюбился.
И на этой ноте я поднимаюсь и ухожу — отправляюсь в душ. Рид и Мак будут развлекать всех ещё пару часов, так что я никуда не тороплюсь. Смываю с себя пот, опилки и грязь — всё уходит по водостоку. Наверняка и Адди захочет помыться: с каждым часом ощущение грязи на коже становится только хуже, особенно когда начинаешь остывать. Вытираюсь, обматываю полотенце вокруг бёдер и направляюсь в спальню.
— Хадсон?
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Она прикусывает нижнюю губу, в руках — свитер.
— Я, наверное, поеду. Мне завтра в клинику к семи.
— Чёрт, точно. Подожди, я провожу.
— Не надо. Это же не центр Нью-Йорка. Увидимся во вторник.
Она не хочет, чтобы я провожал её. Не хочет, чтобы я пытался её удержать. Не хочет говорить о том, что было между нами. У меня всё внутри опускается.
— Конечно, Ховард. Во вторник.
Она натянуто улыбается и уходит, а я остаюсь стоять, глядя в пустоту. Смотреть ей вслед — как нож под рёбра. Блядь.
Я возвращаюсь в комнату, натягиваю чистые джинсы и поло, выхожу обратно к столу. Рид протягивает мне пиво, Ма смотрит на меня с легкой улыбкой — как будто чувствует, что между мной и Адди что-то изменилось. И не в лучшую сторону.