Мак забирает Чарли с рук Адди.
— Увидимся внутри.
Он плетётся следом.
— Руби будет в восторге. Она, можно сказать, на мероприятиях собаку съела, — говорит Адди.
— Тогда у мамы будет шикарный праздник.
— А мне положен локоть? — дразнит она.
— А как тебе идея — на спину?
Глаза её загораются, и у меня внутри всё переворачивается. Она не раздумывая запрыгивает мне на спину. Её тело прижимается ко мне, и чёрт возьми, моментально становится тесно в джинсах. Возможно, не лучшая идея…
— Лошадей устроили?
— Да, Мак помог. Он у тебя чудо брат.
— Ну, держись за нижнее бельё, Ховард, — усмехаюсь. — На мамином празднике познакомишься с последним из братьев Роулинс.
— Лоусон приедет?
— Мама бы и в Нью-Йорк за ним рванула, если б он отказался.
— Он в Нью-Йорке? — Голос у неё взволнованный.
— Не говорил? Мой косяк. Да, Большое Яблоко. Родина Статуи Свободы и Аделин Ховард. Обе — национальные сокровища.
Она хлопает меня по голове с фырканьем.
— И какой он?
— Лоус? Из нас четверых — самый умный. Работает в HR какого-то гигантского пиар-агентства. У него и мозги, и мышцы. Может, пересмотришь свой выбор, выберешь другого брата?
Она сжимает руки у меня на горле, и я, притворившись, задыхаюсь, начинаю покачиваться и падать, как будто теряю сознание. Она визжит. Я смеюсь, чувствую, как её запястье касается кадыка. И как она опускает голову мне на шею.
— Я не хочу на другого брата, Хадди, — шепчет она.
Мой кадык превращается в камень. И в этот момент Аделин Ховард крадёт всё, что осталось от моего дыхания.
Глава 18
Адди
Руби стоит у белых ворот, а за её спиной — Рид. Она буквально вибрирует от восторга. По всему двору фермы развешаны гирлянды, факелы и украшения. Я глушу двигатель, аккуратно вытаскиваю коробку с тортом с заднего сиденья и направляюсь к воротам.
— Руби, тут просто сказка.
И правда. Будто попала в волшебный мир. Всё оформлено в том же стиле, о котором рассказывала Луиза в ту ночь, когда мы ужинали здесь. Каждый старый дуб и ива обвиты мерцающими огоньками — по стволам, по ветвям. Интересно, кого из братьев отправили влезать на деревья? Зная Руби — наверняка всех троих.
У гриля стоит Хадсон с парнем, который, без сомнения, Лоусон. Они такие похожие. Ладно, значит, всех четырёх наверх загнали. У обоих каштановые волосы, широкие плечи, даже стойка почти идентичная. Единственное различие — в одежде. На этом нет Wranglers. Джинсы Levi’s и рубашка цвета угля, закатанная до локтей. Он смеётся над чем-то, что сказал Хадсон, потягивая пиво.
Хадсон.
Живот делает сальто.
Рид светится от уха до уха, его синие глаза полны азарта. Он склоняется, кладёт подбородок на макушку Руби, так что его руки болтаются по бокам. Если я не буду осторожна, моё место лучшей подруги может оказаться под угрозой с этим новым претендентом. Он что-то шепчет ей на ухо. Она хлопает его по голове, как сестра — брата. Он морщится, смеётся и потирает затылок, бросая на неё лукавый взгляд, прежде чем открыть мне калитку.
— Оставь свои комментарии при себе, Ридси, — фыркает она.
Ридси. Вот это новенькое. В руках у меня коробка с тортом. Огромная, жёлтая коробка. Если я её уроню, можно сразу закапываться в землю. Когда Рид берёт её у меня, я чуть не оседаю от облегчения. Ветер сегодня прохладнее, чем несколько дней назад, когда я была здесь. Моё светло-голубое бохо-платье путается у ног. Приталенный крой, вырез «сердечком» — оно красиво подчеркивает фигуру. И, что самое главное — с карманами. Но теперь я жалею, что не прихватила кардиган или хотя бы куртку.
Телефон завибрировал. Я вытаскиваю его из кармана и смотрю на сообщение. Адам. Опять. Он что, купил отдельную симку, чтобы продолжать меня доставать? Я блокирую экран, игнорируя его, и убираю телефон обратно. Когда он, наконец, оставит меня в покое?
Я прохожу через калитку и медленно обхожу двор, любуясь украшениями, потом направляюсь на кухню искать Луизу. У меня для неё есть подарок. Браслет — с подвеской в виде штурвала и другими морскими символами, а на каждой подвеске — имена её четырёх сыновей. На штурвале имя Гарри.
Надеюсь, у неё будет повод его носить. Эта семья — такая крепкая, тёплая. И этот браслет — что-то очень личное, почти интимное. Что-то, чего я и сама когда-нибудь хотела бы для себя.
На кухне — суета. Женщины, большинство из которых я не знаю, готовят блюда, разговаривают, наливают вино. Луиза стоит у стола рядом с Руби.
— Адди! Иди сюда, милая, — зовёт она.
Я подхожу и обнимаю её крепко, потом протягиваю коробочку с ленточкой.