Он опускает ладонь обратно на подушку рядом с моей головой и целует меня, подхватывая ритм — медленно, тягуче, с каждым движением проникая всё глубже. И когда на следующем толчке он полностью заполняет меня, я хватаюсь за его бёдра, удерживая его внутри, позволяя этому натяжению захлестнуть меня с головой.
Он идеально мне подходит. Я раздвигаю ноги шире, и он каким-то образом входит ещё глубже.
Я знаю, его разбитое, охваченные желанием лицо сейчас отражает моё.
— Ещё, милая?
— Боже, пожалуйста…
Он выходит и снова входит. Жар прокатывается по моему телу, вспыхивая внизу живота. Я приподнимаю бёдра, не в силах насытиться им. Снова медленно выходит, и вновь погружается в меня, мягко, мучительно медленно.
— Я хочу, чтобы ты была сверху, Аделин.
Он напрягается и легко переворачивает нас. Я поднимаюсь, усаживаюсь на него, медленно опускаясь, принимая его глубоко в себя, оседлав его бёдра. Мои волосы падают на плечи. Я запрокидываю голову, его ладони ложатся на мои бёдра, и я замираю, наслаждаясь этим наполненностью.
— Чёрт, только посмотри на себя, — рычит он.
Я наклоняюсь и прижимаюсь к его губам. Он приподнимается на локте и опускает голову, захватывая мой сосок зубами, языком, чередуя ласку и лёгкую боль.
Я начинаю покачиваться, проверяя, сколько он выдержит. Когда из его горла вырывается сдержанный стон, я упираюсь ладонями в стену позади кровати и приподнимаюсь так, что внутри остаётся только его головка. Его пальцы вонзаются в мою талию, хватка крепнет. Ему понравилось. Прекрасно.
Я повторяю движение, и он немного сдерживает меня, его тело уже дрожит подо мной. Я опускаюсь резко, глубоко, и стону, он заполняет меня до краёв, жар расползается внутри. Он подхватывает ритм, направляя меня — короткие, резкие толчки вверх. И я уже почти… почти…
— Хадди…
Он удерживает меня на месте.
— Нет, пока нет, милая. Если ты сорвёшься, то я тоже.
Я наклоняюсь, целую его ключицы, шею, челюсть. Он поднимает моё лицо к своему. Поцелуй мягкий, медленный, дразнящий.
— Встань на колени у стены, Адди.
Я отпускаю его, и эта пустота почти невыносима. Я хнычу, упираясь пальцами в голую гипсокартонную стену.
Он встаёт позади, поднимает мои руки чуть выше, прикрывая своими. Откидывает волосы на одно плечо и прикусывает мочку уха, пока его член упирается мне в поясницу. Я расставляю колени шире, вся изнывая от желания почувствовать его внутри.
— Хадди, пожалуйста…
— Всегда, девочка моя. — Он скользит по входу, а потом резко врывается вверх, и я вскрикиваю.
Одной рукой он берёт меня за подбородок, опуская ладонь вдоль шеи. Я откидываюсь на него, закрывая глаза, вдыхая его запах, пока он раскачивает нас, приближая к той самой грани — острой, рваной, которая разнесёт нас на тысячи осколков.
Его другая рука отпускает мою и скользит вниз, к пульсирующему центру моего жара. Каждое его движение сопровождается нажимом на клитор — коротко, точно, без пощады. Я откидываюсь назад, мои пальцы снова находят его волосы. Цепляюсь. Тяну. Удерживаю.
Это слишком. Я слишком близко.
— Сейчас, Хадсон…
Он ускоряется, движения становятся всё более рваными, отчаянными. Я вспыхиваю изнутри, сжимаясь вокруг него, искра за искрой пронзают всё тело, разливаясь по венам.
С каждым новым толчком внутри меня всё сильнее сжимается.
— Хадсон… Хадди! — стон превращается в прерывистый крик.
Он продолжает — до конца, до последней капли. Жёстко. Жадно. Полностью.
— Я рядом, красавица, — выдыхает он, и его голос срывается в хриплый рык.
Он ударяется руками о стену передо мной, его лоб опускается на моё плечо. Я тихо смеюсь, выжатая до последней капли, вся пульсирующая, теплая, расслабленная.
Он стонет и обхватывает меня руками за живот, не поднимая головы. И я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему любимой. В безопасности. Ценной.
— Спасибо, — шепчу я ему в волосы.
И всё же… Что-то щемит в груди. Щиплет переносицу, и я сглатываю, не давая вырваться рыданию, не позволяя себе подумать о том, что этим рукам придётся меня отпустить. В конце концов.
Сейчас я пьяна его прикосновениями, тем, как он смотрит на меня — влюблённо, бережно, будто я — всё.
Но я стою слишком высоко. Слишком. А с такой высоты падать будет… больно.
Первые лучи рассвета пробиваются сквозь пыльный воздух, рассыпаясь по полустроенным стенам и обнажённым балкам. Хадсон обнимает меня сзади. Его грудь размеренно поднимается и опускается, тёплое дыхание щекочет мои волосы. Я поворачиваюсь в его объятиях и утыкаюсь носом ему в грудь. Он тихо стонет во сне.