Пройдя сквозь кровь, пот и слёзы, они, наконец, оказались на месте, от заветного места их отделял километр за слоем гнилого тумана, возможно там спасение столь же прогнившего как запах тумана, человечества, а быть может и конец пути наших героев.
-Доктор, что с ней? - спросил с испуганным лицом Гришин в палатке под Сибирью осенью двадцатого года.
-Мне жаль, осложнения, вызванные чрезмерным вдыханием спор.
-Можно ли что-нибудь сделать? - обеспокоенно спросил Гришин, сдвинув брови.
-Увы, ничего, её лёгкие отказывают, у неё осталось совсем мало времени, - ответил врач, метясь между койками.
-Артур, - произнесла женщина с рыжими волосами. Её бледное лицо покрылось испариной, и она едва могла говорить, закашливаясь.
-Что милая, - со слезами на глазах произнёс не слишком старый вояка, взяв ослабевшую руку жены. Рядом в жаркой палатке лежало десяток других человек, двое из них прямо сейчас умирали, харкаясь кровью, ещё несколько надеялись выкарабкаться, но судьба жестока.-Мне так жаль, что у нас не было больше времени, - ответила она. С уголка губ стекло несколько капелек крови, мирно стёкших по белоснежному лицу на подушку, окрасив ту в бледно-бордовый цвет.
-Мне тоже...
-Живи дальше ладно, спаси этих людей, - заходясь в кашле, промолвила она.
-Хорошо дорогая, я всё сделаю что смогу. Но она уже не ответила, она умерла с улыбкой на лице и слезинкой, стекавшей с открытых, но уже мёртвых глаз.
И почему именно сейчас мне вспоминается Новый год на площади Славы в Самаре, день празднования победы над Лесом, и, заодно и сам Новый год. В ту ночь на площади собралось кучи людей и пришлось протискиваться с Ленкой к площади. Сотни ракет взмывали в небо с большой баржи, что стояла у побережья Волги. Множества ракет рассекали небо, и, взрываясь, окрашивали небо множеством цветов. В общем-то, ничего особенного, по крайней мере, на тот момент так считалось, а сейчас это лишь последнее воспоминание о том, как красиво некогда бывало в Новый год. В тот день было холодно, и Лена прижалась ко мне. Наши взгляды сошлись, и наши губы коснулись друг друга в незабываемом поцелуе. Нежные прикосновения её губ и аромат её духов засел в памяти и в сердце невынимаемой шрапнелью на всю жизнь, тогда я и решил сделать её предложение.
А рядом одиноко, смотря вдаль, стоял Максим, тоже думая о своём, держа дрожащими пальцами сумку отца одной рукой, и старый "Макарыч" во второй.
-Просыпайся! - испуганно кричал мужчина лет сорока с явными проявлениями седины в шевелюре.
-Что такое, что за крики? - пробухтел Макс, приходя в себя.
-Сейчас будет шторм, давай, скорее, надевай! - прокричал мой старик.
-Что? - всё ещё не понимая, что происходит, пробубнил я.
-Надевай быстрее! - вытягивая из кровати, пробубнил старик, протягивая дрожащими руками противогаз.
-Но он у нас только один, - вывалил я.
-Давай надевай!
-Хорошо, - ответил я, напяливая прелую резину на голову. В тот же миг свет в нашу маленькую избушку заволокло зелёное облако пыльцы, накрывшее всю деревню.
-А как же ты? - сквозь неудобный противогаз выпалил я.
-Не важно, - ответил он улыбнувшись. Через открытую дверь мою комнату заволокло зелёной пеленой. Лицо старика я так и не запомнил, глаза наполнились слезами, и обмякшее тело отца упало на мои руки. Он умер у меня на руках. Он сделал то, что сделали бы большинство родителей, пожертвовали собой ради детей. Подобно тому, как волки жертвовали собой, привлекая внимания охотников на себя.
Будто бы ожидая нас, Лес убрал пелену тумана, оголив огромное дерево, разрывающее над собой небосклон.
-Нихрена себе! - выпалил Сашка.
-Охренеть, - промолвил Макс.
-Ох ты, - произнёс некто из отряда, и лишь Гришин смотрел молча вперёд на километр, где из глубин земли росли четыре ствола дерева, поднимающиеся высоко в небо и соединяемые в одной точке, из которых отходит четыре ветви, подобно пальме. Выронив из руки "Невидимку", Артур произнёс:
-Пошли, мы почти на месте.