Он не украл лодку потому, что считает это ниже своего достоинства. Его способ заработка нельзя назвать честным, но и преступным нельзя – люди всегда добровольно дают ему деньги. Сейчас ему добровольно предложили услугу, и он доволен. Украв лодку, он чувствовал бы себя оскорбленным самим собой.
- И тебе все равно, куда я плыву? – ухмыляется Хальданар.
Беленсиан пожимает плечами. Они у него неширокие и сухие, и все тело у него такое же.
- В город, куда же еще? – отвечает он. – Только дикари и простаки могут стремиться в лесные деревни, а ты, я вижу, не таков.
Люди любят лесть, даже когда она очевидна и бесхитростна. Он это знает, и никогда не упускает случая воспользоваться популярным средством завоевания дружбы. Дружба – одно из лучших средств достижения целей, это он тоже знает.
Попутчик делится с ним зачерствевшим хлебом и несвежей водой, и лодка отчаливает. Я по-прежнему сижу под рубахой у Хальданара, мну ему живот мягкими лапками и мурлычу. Ему приятно. Он немного стыдится, что взял спутника единолично, не посоветовавшись, а мою ласку он воспринимает как одобрение. Я и в самом деле не против.
Редкие капли кончаются, так и не перейдя в настоящий дождь. Небо по-прежнему мутное, а воздух – мокрый и мглистый. Река по-прежнему похожа на заготовку для клинка. Беленсиан полулежит на дне, его голова заваливается, а веки смыкаются. Ночью в одной деревне его постигла неудача. Пришлось спасаться бегством и долго отсиживаться в темных зарослях. Толком поспать не удалось. Хальданар, напротив, энергичен и бодр, несмотря на бессонницу. Он бойко орудует веслом, а глаза его горят лихим зеленым огнем.
- А ты был в городе, Перьеносец? – спрашивает он жадно. – Как там, а?
Беленсиану абсолютно не нравится новое прозвище, но он пока терпит.
- Для всех по-разному, - говорит он. – Там есть все, что нужно для счастья, но не каждый может взять.
Перья в его волосах отсырели и грустно провисли. Угольная обводка глаз расплылась. Он не шевелится, поэтому колокольчики и висюльки молчат. Уголки губ ползут вниз вместе с веками. Он похож на актера в гриме, отыгравшего две постановки подряд.
- А люди там поумней, чем в деревнях, да? – рассуждает Хальданар весело. – Не жалуют твои размытые песни?
Беленсиан напрягается своим сухопарым телом, в глазах появляется что-то едкое, как очень концентрированное снадобье.
- Мои «песни» такие же честные, как твои, жрец, - говорит он с упором. – Все, что людям нужно – настоящее. Боги и духи, которыми ты собираешь своих зрителей и почитателей – такие же настоящие, как мои видения и колдовские обряды. Вот когда люди утратят интерес к абстрактному и мистическому, увлекутся зримым и материальным, тогда мы с тобой станем ненужными лгунами, а потом нас и вовсе забудут.
Хальданар опускает подбородок, и легонько дует себе в оттопыренный вырез – мне в мохнатую голову. Он улыбается, думая о том, насколько реальны и близки духи, но молчит. Он не хочет ни с кем делиться секретом. Ему так приятна моя реальность и близость, что он даже не заметил ненавистного обращения «жрец».
- А котомку-то удирая потерял? – не удерживается он от поддевки.
Беленсиан сжимает челюсти и отворачивается от него, давая понять, что не намерен больше разговаривать. Он хотел бы сам потешаться над начавшимися неудачами, но отчего-то они его отнюдь не смешат.
Тремя днями ранее он получил изумительное задание. Староста одной деревни подозревал, что молодая жена носит дитя не от его плоти, а от плоти местного кожевника, и велел ясновидцу эти опасения развеять или подтвердить. Беленсиан обожает подобные задания, потому что до рождения ребенка в них ничего нельзя доказать. За мед люди платят охотнее, чем за деготь, и, зная это, он играючи убедил старосту в том, что дитя без сомнений его, и что жена ему верна телом и душой каждый миг своей жизни от начала времен. Счастливый староста осыпал ясновидца медяками и закатил праздник, на котором ясновидец стал почетным гостем. Люди веселились всей деревней, как умеют веселиться жители каждой деревни долины, и среди всего этого шума и всей этой пыли кто-то случайно обнаружил за околицей в чащобе жену старосты с пастухом. О нежданности женщина перепугалась и расплакалась, и покаялась, что ребенок с равной вероятностью может быть и от мужа, и от кожевника, и от пастуха, и от торговца скарбом, заезжавшего в тот срок в их деревню. Кто-то вспомнил, что в тот же срок в деревню заезжал некий ясновидец, и, хотя тот был рыж и кругл, то есть совсем не похож на этого, гнев старосты излился на того, кто под рукой. Люди схватили Беленсиана, скрутили и связали его, спустили с него штаны, и с жаром высекли прутами то место, которое взрослым не секут, и которое, стало быть, им сечь стыдно. Низверженный, в пух и прах опозоренный ясновидец покинул деревню с пустым кошельком и оскверненным самолюбием, и, дабы поскорее загладить неприятный опыт, направился в другую деревню, где нашел идеального покупателя своих услуг.
Одинокая вдова страдала от дурных снов, которые будили ее по ночам и вызывали страхи, не дающие вновь заснуть. Она подолгу лежала в темноте, боясь дотянуться до стола и зажечь свечу. Ей казалось, что хижина полна посторонних звуков, что вдоль стен мелькают злые сущности, что нечто неведомое тянет к ней длинные холодные руки. Беленсиан понимал, что исцелит ее в два счета - по крайней мере, на время. Разве есть задача проще, чем успокоить кого-то растерянного и слабого, когда ты уверенный и сильный? Работа с женщиной была элементарной и довольно приятной. Никто в деревне не относился к ее страхам всерьез, все считали ее дурочкой и насмехались. Ему достаточно было выслушать ее с внимательным видом, понимающе заглянуть в глаза и ободряюще пожать ладони, чтобы получить расположение и доверие. Колдун знает, какие существа мучают ее по ночам, и знает, как их одолеть. Он одолел уже бессчетное множество этих существ, для него это так же легко, как для пекаря замесить тесто. Он отцепил глиняную фигурку от своего ожерелья, вручил вдове, и сообщил, что это очень могущественный колдовской амулет. Рассказал, что утром каждого дня ей надо наливать в мисочку свежую воду, класть в нее фигурку и оставлять до вечера. Заряженная к вечеру вода – сокрушительное оружие против любых злых сил. Ее следует держать у кровати, и брызгать по сторонам, когда появляются существа. Злые твари не приблизятся к человеку, владеющему силой колдовской воды.
Поблагодарив колдуна, женщина кинулась заряжать воду, и впервые за долгое время провела ночь без ужаса и слез. Когда таинственные страхи столпились вокруг нее, она оросила их чудодейственной водой, и мирно заснула. Наутро она была безудержно счастлива; искренне счастлив был и Беленсиан. А следующей ночью случилось то, чего он не мог предугадать.
Жители долины редко запирают двери, поскольку почти не знают преступлений, но, будто по злой воле богов, этой ночью в хижину вдовы забрел медведь. Рассмотрев во тьме невнятный рыскающий силуэт, женщина плеснула в него водой, напугала его и спровоцировала. Итог вышел трагичным.
Когда люди сбегались на страшные крики, Беленсиан побежал туда же, а, узнав, в чем беда, кинулся прочь, пока его не насадили на вилы за вредительские советы. Не рискнув вернуться за вещами, он дал деру вглубь леса, где отсиделся немного, а к рассвету выбрел к реке и наткнулся на лодку, в которой теперь погружен в раздраженную хандру. У него еще крепко болит высеченное место, а крепче того болит уверенность в себе. Ему кажется, что удача отвернулась от него, осерчав из-за чего-то. Он не верит в богов, а если бы верил, то полагал бы, что осерчали и отвернулись они. Он решил вернуться в Плард, но не возлагает на возвращение больших надежд. Хальданар прав – городские жители совсем не такие доверчивые, как лесные. Заработать на них будет намного сложнее.
К полудню хмарь стала прозрачнее, наверху появилось бледное пятно солнца. Беленсиан мирно спит, ему снятся диковинные многоэтажные дома, рассыпающиеся на многоугольные фрагменты, из которых собираются громадные скелеты несуществующих животных. По костям бежит разноцветный сок, и в тех местах, куда он добегает, кости обрастают мякотью ягод и фруктов. У Беленсиана подвижный ум, живая фантазия и яркие сны. Некоторые из своих предсказаний он видит во сне, но они никогда не сбываются.