– Папаш! Я знаю, что сегодня тот самый день, когда ты должен быть дома! Открывай! – бился к нему воришка.
Но тут щелкнул замок, и на крылечке появилась маленькая беленькая девочка с торчащим из рта маленьким клыком. Глаза ее сильно опухли и покраснели, на щеках застыли непросыхающие слезы, а плечи ребенка постоянно дрожали.
Догус забеспокоился. Он ворвался без приглашения в дом и нашел полуорка мертвым на полу. На столе стояло странное блюдо. Когда парень вынес его на улицу, на свет, он увидел на тарелке кучку сушеных эльфийских, человеческих, орочьих ушей. Сдерживаясь, как обычно умел это делать Догус Флинт, особенно перед дочкой недавнего приятеля, он выбросил блюдо на дорогу, и его тут же растоптала повозка с лошадьми.
Только в этот момент Георг понял, к чему была щепка, найденная сыщиками и стражей в качестве улики: то было тюльпанное дерево, а лириодендрон этого цветка вместе с наперстянкой в качестве главного ингридиента заставлял любое существо менять облик и заполучать черную славу, быть тем, кем оно не является… Как было с сестрой вора. Скорее всего это был придворный колдун, и теперь ему все прощено, поскольку они нашли козла отпущения в Стефании. Сыщики обо всем знали, а полуорк действительно искал преступника, но понял наводку Георга неправильно. «Во всем виновата эта тупая стража, – подумал он. – Теперь придут и по мою голову».
Оставив в доме малышку, которая пыталась удержать Догуса Флинта за одежду, вор сбежал с теми деньгами в сумке, что нашел в доме Гела. Он не стал возвращаться в соседнее королевство, Рихтер-Хан – теперь и там действительно небезопасно. Георг старался оставить Александрию как можно дальше за своей спиной и больше туда не возвращаться. Он не стал смахивать скупую мужскую слезу за потерянную сестру. Он никогда не вспоминал ее больше, как и семью полуорков.