Постсоветская жизнь с ее открывшимися материальными и нематериальными возможностями Никонову вполне устраивает. Я бы сказал даже, более чем устраивает. Человек талантливый, с четким пониманием дисциплинарных рамок и одновременно с обостренным чувством собственного достоинства, Никонова, когда речь идет о последнем, вполне готова поставить на кон все свои достижения.
Но профессия для нее все же крайне важна. Не «профи», когда содержание и цель перестают иметь какое-либо значение, а профессия, как сочетание мастерства, содержания и цели. А также еще чего-то… Я бы назвал это «креативом», но теперь язык не поворачивается. Лицезрение мурл, нечленораздельно бормочущих о себе, что они являются представителями креативного класса, убило слово «креатив» однажды и навсегда. Применять его стало неприлично. А возвращаться к нормальному слову «творчество» не хочется по другой, очень понятной, причине. Слишком это слово пафосное. Потому скажу, что Никонова больше всего на свете ценит свою роль возмутительницы всяческого спокойствия. И создательницы разного рода «ахов»: сделать нечто такое, чтобы все ахнули, к телевизорам побежали, на улицах стали обсуждать и так далее.
Будучи человеком сугубо местного розлива (опять не говорю «почвенным», «патриотическим», дабы избежать пафоса), Никонова одновременно напоминает мне гиперактивных тележурналисток из американских фильмов. Мое взаимодействие с нею началось с того, что она вдруг на голубом глазу заявила: «Я хочу делать с Вами шоу, а для шоу главное — это подлинность».
«Что Вы такое говорите! — изумился я. — Где есть шоу, там нет подлинности. А где есть подлинность, нет шоу. Ленин говорил: «Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!». Вот так и с вашими шоу. Либо шоу уничтожит подлинность, либо подлинность уничтожит шоу».
Никонова не хотела в тот момент со мной спорить, потому что ей нужно было, чтобы я согласился на ее экстравагантное предложение. То самое предложение, из которого затем выросла передача «Суд времени» на «Пятом канале». Поэтому она ответила мне достаточно сдержанно: «Ну, не знаю… Вы как хотите, а я убеждена, что шоу нужна подлинность. Убеждена, и всё тут!»
Эта короткая перепалка сильно повлияла на мое решение участвовать в программе Никоновой. Притом, что я пришел на встречу, твердо зная, что должен тактично отказаться от любого предложения незнакомых мне тележурналистов. Кстати, Никонова сумела оценить мое согласие принять участие в ее программе, понимая, что я очень многим рискую. И когда первая программа «Суд времени» вышла в эфир, она позвонила мне и сказала: «Спасибо, что Вы нам поверили». А потом ее голос дрогнул. И она очень-очень быстро проговорила: «Это успешный проект, понимаете? Годами ждешь успешного проекта. Вроде все правильно — а проект неуспешный. А тут вдруг успешный проект!»
И я понял, что, во-первых, для Никоновой успешный проект — это всё.
И, во-вторых, что в слова «успешный проект» она вкладывает не рейтинг, не аплодисменты и не призы. А нечто другое. Успешный проект для нее — рычаг, с помощью которого она что-то поворачивает. И ей нравится смотреть, как оно поворачивается.
Работа с Никоновой — сущий ад. Она дико нервничает сама, доводит себя до грани нервного срыва. И, видимо, именно балансирование на этой грани является для нее нормальным рабочим режимом. За время работы мы десятки раз жутко ссорились и мирились. Теперь вся эта рабочая ситуация позади. Прошло достаточно времени для того, чтобы я что-то мог оценить объективно. И я вполне объективно могу сказать, что Наталья Никонова — это странный симбиоз удачливой американской продюсерши и девочки из провинциального российского наукограда. Между прочим, вполне мог бы снять про нее художественный фильм. Или поставить спектакль.
За ее очередными телехудожествами всегда смотрю с интересом. И далеко не всегда этот интерес является собственно содержательным: я не любитель шоу, а для Никоновой это коронный жанр. Но мне всегда любопытно, что еще Наталья, так сказать, учудит. Потому что Наталья сейчас в российском телекомьюнити — экземпляр вполне уникальный. Такие всегда наперечет, но у нас действует специфическая система негативного отбора. Крокодилов по нашему телепространству ползает много. Змей — еще больше. А антилоп — конечно, умеющих и кусаться, и лягаться — практически нет. А Никонова — это, образно говоря, такая антилопа. Кусачая, лягачая, но… в отличие от рептилий не потерявшая тонко организованной эмоциональной сферы. А значит, и сохранившая атипичную мотивацию. Чем мотивированы рептилии? Аппетитом. Аппетит и есть сейчас типичная мотивация. На фоне нее Никонова — явление очень и очень незаурядное.
Никакого идеологического резонанса с Никоновой у меня никогда не было и по определению быть не может. Потому что она стопроцентная либералка. Но, как и еще несколько моих знакомых либеральных журналистов, она настоящая, а не поддельная либералка. Убежденная, например, что если либерал проигрывает, то он должен честно признать поражение. И что либерализм вполне сочетаем с патриотизмом, а также с интересом к персонажам, обитающим за пределами Рублевки и других аналогичных мест.
Некоторые мудрецы, причем не только либеральные, но и КПРФовские, задним числом начали утверждать, что «Суд времени» на «Пятом канале» был «кремлевским проектом». На самом деле, это был проект Натальи Никоновой. Не Сванидзе, не Кургиняна, не Млечина, а именно Никоновой. Это был ее авторский проект. И это был не единственный ее авторский проект. Уйдя со скандалом с «Первого канала» (мне видавшие виды люди говорили: «Ну скажи, кто-нибудь еще, кроме Наташи, осмелился бы устроить такое с Эрнстом?»), Никонова стала превращать «Пятый канал» в нечто из ряда вон выходящее. Ей были для этого предоставлены все возможности. Параллельно с ее авторским проектом «Суд времени» на «Пятом канале» вышел ее же авторский проект «Картина маслом». В этой программе солировал Дмитрий Быков. А были еще другие программы, где солировали иные звезды. Причем звездами их делала именно Никонова.
Кстати, о том, как именно она этого добивается. У нее есть интуиция. Та, без которой ничего добиться нельзя. Но есть и другое. При огромной внутренней авторитарности (а без этого телевизионным продюсером быть попросту невозможно) Никонова в высшей степени способна слушать других. Программа «Суд времени» на «Пятом канале» да и программа «Исторический процесс» на канале «Россия» (еще одно детище той же Никоновой) делались в глубоком и даже глубочайшем диалоговом режиме. Поэтому мне особенно смешно слушать про какие-то там «проекты». Изначально в «Суде времени» не было ни Сванидзе, ни многосерийности, ни счетчика, позволяющего узнать мнение страны, ни многого другого — всё это появилось в результате творческих перепалок между мной и Никоновой. «Надо так». — «Нет, так нельзя!» — «Нет, так можно!». Такой вот «кремлевский проект».
Предложенный Никоновой судья меня явно не устраивал, потому что он был туп и груб одновременно. Из отпуска вызвали пробоваться на роль судьи очень умную милую женщину. Но перед тем как предъявить ее в виде компромиссного варианта, от которого я не смогу отказаться, мне, между прочим, было сказано: «А что, если судьей сделать Сванидзе?» Это сказала помощница Никоновой, а Никонова цепко следила за моей реакцией. «Так Вы не против?» — спросила она. «В этом что-то есть», — ответил я. «Ну, Вы даете!» — сказала Никонова с явным уважением к проявленному мною чувству жанра.
Но какой бы норов ни проявляла Никонова в этих перепалках, главным для нее всегда был результат, и, работая на результат, она проявляла невероятную творческую цепкость. Никакой амбициозности по принципу «слушать меня, я начальница!» в Никоновой нет. Вся телетусовка прекрасно осведомлена об этих качествах Натальи Петровны. И даже завзятые либералы проявляли к ней определенную снисходительность: «Ну, носится она со своим Кургиняном, как с писаной торбой… Но ведь и с Быковым так носится, и с Макаровым, и с Собчак, и с другими… Творческий человек, увлекающийся!»