29 марта британская «The Financial Times» публикует материал Вольфганга Мюнхау под названием «А Еврозоне все-таки конец», где автор доказывает, что экономическое объединение таких стран, как Германия и Кипр, — нежизнеспособно.
Наконец, уже в завершение кипрского кризиса, в начале апреля, основатель «Saxo Bank» и влиятельный «финансовый гуру» Ларс Кристенсен заявил, что «распад еврозоны поможет победить кризис… но принятие… таких решений требует политической воли, а пока политики не готовы признать своё поражение… Евробюрократы, посягнувшие на вклады в кипрских банках, фактически уничтожили доверие к банковским системам «периферийных» стран, а заодно истребили остатки веры в евроинституты».
Однако помимо процитированных выше призывов, заявлений и предупреждений о грядущем распаде европейской «экономической конфедерации», в этой сфере налицо и уже вполне оформленные политические действия.
Так, в Италии на прошедших в конце февраля 2013 г. внеочередных парламентских выборах движение «Пять звезд» бывшего клоуна и популярного блогера Беппе Грилло показало сенсационный результат в 25,5% голосов избирателей, решающим образом изменив политический расклад сил в стране. В числе программных целей движения Грилло — требование отказа Италии от евро и выхода страны из Еврозоны.
Аналогичные политические силы все громче заявляют о себе в Греции.
Но и в Германии (что еще более показательно!) 12 марта 2013 г. группа влиятельных немецких бизнесменов, юристов и экономистов заявила о создании новой политической партии «Альтернатива для Германии». Сторонники этой партии (которая намерена активно участвовать в сентябрьских выборах в бундестаг) считают, что единая валюта разрушает экономику всех стран Европы. И предлагают либо вывести Германию из Еврозоны, либо создать «узкую еврозону» в составе Германии, Австрии, Голландии и Финляндии (даже Францию они считают экономически слабой и нестабильной). Примечательно, что эта позиция в Германии вовсе не маргинальна: по данным социологических опросов, обсуждать вопрос об отказе от евро и возврате страны к старой валюте — марке — готовы более 25% немцев.
Так что существование Еврозоны оказывается под нарастающим давлением не только со стороны заинтересованных США, но и изнутри валютного союза: и «снизу» (Италия, Греция), и «сверху» (Германия). И можно не сомневаться в том, что по мере продолжения и углубления глобального кризиса это давление на Еврозону будет нарастать.
Здесь я позволю себе на время отвлечься от собственно европейских событий и обратить внимание на то, что в «кипрский кризис» явно неслучайным образом вплелись еще два очень важных политико-экономических сюжета.
Первый сюжет — газовый. В ночь на 30 марта 2013 г. в Израиль пошел первый газ с крупного прибрежного шельфового месторождения «Тамар». Это, в условиях регулярных перебоев с поставками газа из бунтующего Египта, обеспечивает Израилю не только определенную устойчивость его энергоснабжения. Уже начатое освоение еще более крупного шельфового месторождения «Левиафан», как заявляют израильские политики, способно сделать Израиль значимым экспортером газа в Европу. А присоединение к этим средиземноморским источникам газа еще более крупного кипрского месторождения «Афродита» может создать на европейском газовом рынке вполне серьезного конкурента и России, и Катару. Тому самому Катару, заинтересованность которого в уничтожении власти Асада в Сирии не в последнюю очередь связана с мечтаниями о проведении «своего» газопровода в Европу через Ирак, Сирию и Турцию.
Права на «Афродиту» после краха экономики Кипра, скорее всего, получат его европейские (прежде всего, германские) кредиторы. Поскольку именно они наиболее способны договориться с Турцией о маршруте соответствующего газопровода через турецкую территорию. И тем самым резко сбавить амбиции Катара, в последние годы слишком нагло вмешивающегося не только в локальную региональную (Ливия, Тунис, Сирия), но и в европейскую политику. И заодно — «прижать» Россию. То есть, пусть и не «запереть» российский газ на западном направлении экспорта, но заставить Москву продавать газ Европе на тех условиях, которые продиктуют Берлин и Брюссель. А затем — пытаться диктовать России и другие, не только экономические, условия.
Второй сюжет — глобальный финансово-политический. Именно в разгар кипрского кризиса в южноафриканском Дурбане проходил очередной саммит стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южно-Африканская республика). Возникший 12 лет назад (тогда еще без ЮАР) как почти случайное называние аналитиком «Голдман Сакс» Полом О’Нилом группы крупных стран с высокими темпами экономического роста, этот «клуб» в последние кризисные годы начал конституироваться в качестве некоей — в перспективе — экономической альтернативы США и Евросоюзу. Но альтернативы «асимметричной», то есть исповедующей другие принципы организации национальных экономик (с сильной экономической и регулирующей ролью государства) и межгосударственного экономического взаимодействия.
«Мотор» этого конституирования — конечно, в первую очередь, Китай. Причем к саммиту в Дурбане члены БРИКС уже достаточно детально обсудили планы создания собственных Банка международных расчетов (в национальных валютах, минуя доллар и евро!), общего Антикризисного фонда объемом в $240 млрд, а также общего Банка развития с уставным капиталом в $50 млрд (предложение России), альтернативного МВФ и Всемирному банку.
Знаменательно, что незадолго до саммита в Дурбане китайский официоз «Женьминь Жибао» сообщила, что на конец января 2013 г. Китай контролировал самый крупный в мире госдолг США (в гособлигациях) размером $1,265 трлн. И не менее знаменательно то, что в разгар обсуждения «раскулачивания» владельцев банковских вкладов на Кипре, а также начала «Вирджиликса» — в мировых СМИ появились сообщения о том, что теневые капиталы китайских бизнесменов, партийных и государственных чиновников, а также их родственников, выведенные в различные мировые офшоры, превышают $2 трлн…
В итоге саммит в Дурбане договорился о том, что планы создания в БРИКС параллельной глобальной финансовой инфраструктуры должны быть «доработаны», а пока они «отложены на потом». Хотя, отметим, в Дурбане эти планы были еще раз обсуждены и отчасти конкретизированы.
Кроме того, в ходе этого саммита Китай и Бразилия заключили соглашение о валютном свопе (то есть, взаимной торговле за юани и реалы, без доллара и евро) на эквивалент 30 млрд долларов США. Что дополнительно (и существенно) продвинуло Китай к его давно объявленной цели — превращению юаня в глобальную валюту, конкурентную доллару и евро.
Возвращаясь к европейским проблемам и Кипру, отмечу, что в экономической системе Еврозоны возникла еще одна (почти не замеченная на фоне кипрского кризиса) важная новация. В конце января 2013 г. по инициативе Германии и Франции Еврогруппа одобрила введение с 2014 г. (пока — для 11 стран Еврозоны, которые с этим согласились) налога на финансовые операции, который должен сократить масштабы спекуляций на фондовых рынках. То есть ограничить неконтролируемые международные перетоки спекулятивного капитала. Примечательно, что против этого налога выступили прежде всего страны-офшоры — Люксембург и Кипр.
Почти одновременно в публикациях Пола Кругмана в «Нью-Йорк Таймс» появилась очень родственная тема «кризисогенного влияния» неконтролируемого движения капитала. Кругман, разбирая истоки кипрского кризиса, заявляет, что все кризисы последних десятилетий имеют своим источником цикл в виде массированного притока в страну иностранного капитала и его последующего массированного оттока.
А далее Кругман посягает на одну из «священных коров» современной глобальной финансовой системы и предрекает, что неизбежно придется создавать международные нормы, ограничивающие свободное движение капиталов. И выносит вердикт: «Глобальный капитализм сейчас, по всей видимости, постепенно движется к тому, чтобы стать значительно менее глобальным».