Я посмотрел на Холдинга: тот с безразличным видом продолжал забавляться письменным прибором.
– Думаю, что узнать, с кем она проводила время, довольно легко, – сказал я.
– Об этом, вероятно, что-нибудь знает Хан. – Ренкин посмотрел на часы. – Пожалуй, мне лучше пойти в морг. Он должен быть уже там. У вас нет возражений? – спросил он Холдинга.
– Нет, конечно.
Я хотел встать, но Холдинг поднял руку:
– Задержитесь, я хочу еще раз послушать, что вы сейчас рассказывали, мистер Брэндон. Вы можете идти, лейтенант.
Ренкин поднялся и, кивнув мне, вышел.
Некоторое время Холдинг молчал. Достав из кармана трубку, он не спеша набивал ее табаком. Официальная часть была позади, и, поняв, что теперь нам предстоит непринужденная беседа, я вытащил пачку сигарет и тоже закурил.
– Итак, сегодня утром вы уже разговаривали с капитаном Кетченом? – не глядя на меня, спросил Холдинг.
– Это был односторонний разговор, говорил все время Кетчен. Но я все же высказался под конец и заработал оплеуху.
– Мне известно, что вы упоминали имя Ли Криди, – сказал Холдинг, устремив взгляд в потолок.
– Я был вынужден это сделать, – ответил я, внимательно наблюдая за собеседником.
– Вы думаете, Криди был клиентом вашего компаньона? – Теперь Холдинг смотрел мне прямо в глаза.
– Да.
Холдинг раскурил трубку и, нахмурившись, выпустил через нос клубы дыма.
– Какие у вас основания?
– Шеппи записал фамилию Криди в блокноте. Он не стал бы этого делать, не будь Криди клиентом.
– А разве не могло случиться, что неизвестное нам лицо попросило собрать о Криди кое-какие сведения? Об этом вы подумали?
– Мне приходил в голову и такой вариант, но с ним не вяжутся другие факты.
Я рассказал о разговоре по телефону с секретарем Криди и о том, как в кабинет миллионера меня провели в обход других посетителей. Я не забыл упомянуть и об угрозах в мой адрес, и о нападении Херца.
Попыхивая трубкой, Холдинг слушал меня с отсутствующим выражением.
– Я уверен, что Криди нанимал моего компаньона, – закончил я. – Теперь же, во избежание возможных неприятностей, он решил отрицать этот факт.
С минуту Холдинг размышлял.
– Вы в самом деле заинтересованы в том, чтобы выяснить, кто убил Шеппи? – сказал он наконец.
– Безусловно.
– Когда мне сообщили о вашей встрече с Кетченом, – сказал Холдинг, – я позвонил в прокуратуру Сан-Франциско и попросил навести о вас справки. Я получил довольно лестные отзывы: ваше агентство не раз помогало полиции. Вы неплохо зарекомендовали себя и за время работы в городской прокуратуре. Я разговаривал с помощником прокурора. Он не утверждал, что вы были образцом дисциплинированности, но, когда вам предоставляли свободу действий, вы неплохо проводили расследование.
– Он так высоко отозвался о моих способностях потому, что до сих пор не вернул мне десять долларов, – сказал я, недоумевая, к чему клонит Холдинг.
– Ну хорошо, вернемся к делу. Вы пытаетесь установить обстоятельства смерти Шеппи?
– Да. И я не намерен прекращать расследование из-за чьих-то угроз.
Холдинг понимающе кивнул.
– Наверное, мы сумеем помочь. – Он потер щеку. – В разумных пределах, конечно. Но гарантий успеха, естественно, дать не можем.
– Мне мешает Кетчен. Если он оставит меня в покое, с Херцем я сумею справиться сам.
– С Кетченом я поговорю, он перестанет вмешиваться. Но Херц может оказаться орешком покрепче, чем вы думаете. Его не следует недооценивать.
– Я не враг самому себе.
Помолчав, Холдинг сказал:
– Вот, пожалуй, и все. Время позднее, давно пора спать.
– Странно, отчего это вдруг мне решили предоставить свободу действий? – в раздумье покачал я головой. – По-видимому, я буду таскать для вас каштаны из огня, и мне хотелось бы знать о них чуточку побольше.
Кадык у Холдинга нервно заходил вверх, вниз, но его лицо оставалось по-прежнему непроницаемым.
– Я не ставил бы вопрос в такой плоскости, – осторожно сказал он. – Речь идет об убийстве вашего компаньона, и мне казалось, что вы, как специалист в этой области, будете заинтересованы в проведении отдельного расследования.
– Не принимайте меня за простака, мистер Холдинг, коль уж вы начали эту игру, давайте будем пооткровенней друг с другом.
– Я не вполне уверен, что полиция сумеет добиться успеха, – сказал Холдинг, тщательно выбирая слова. – Если девицу и вашего Шеппи убил какой-нибудь гангстер, полиция, надо надеяться, найдет преступника. Но если в дело замешан Криди, трудно рассчитывать на положительные результаты.
– И вас это очень волнует?
Он бросил на меня быстрый взгляд.
– Хорошо, я раскрою свои карты, иначе вам трудно будет ориентироваться в обстановке.
– Тогда раскрывайте все карты, – сказал я, – и те, что спрятаны у вас в рукаве.
Он пропустил мое замечание мимо ушей.
– Через несколько недель в городе состоятся выборы новой администрации, – сказал он медленно. – И оппозиция ищет возможность ослабить влияние Криди, который, по существу, держит весь город мертвой хваткой. Если имя Криди будет фигурировать при расследовании двух убийств, оппозиция не преминет воспользоваться этой благоприятнейшей ситуацией. Нынешняя администрация не очень популярна, но у нее исключительно большие финансовые возможности. Случись какой-нибудь скандал, и газеты оппозиции раздуют его до гигантских размеров, а это может сыграть на выборах решающую роль.
– Если я правильно понял, мистер Холдинг, вы – на стороне оппозиции?
– Я верю в справедливость и свободу, – произнес он, вынимая изо рта трубку и глядя на нее так, будто крайне удивлен, что она все еще продолжает гореть. Рот моего собеседника удивительно напоминал отверстие в крысоловке.
– Весьма похвально, мистер Холдинг, – сказал я. – Если оппозиция добьется победы, вы, очевидно, будете новым прокурором Сан-Рафела?
Его адамово яблоко снова запрыгало. Посмотрев на меня поверх очков, он почесал мочку уха. Он, вероятно, никак не мог решить: принять ли вид оскорбленного человека или свести дело к шутке. Наконец, выбрав последнее, он изобразил широкую улыбку, такую же фальшивую, как ресницы у красотки из кордебалета.
– Я полагаю, что так оно и будет, но к делу это никакого отношения не имеет. Абсолютно никакого.
– Кто жаждет крови Криди?
– Не следует употреблять столь сильные выражения. Идет честная джентльменская борьба между администрацией Криди и судьей Гаррисоном, который выступает с требованием реформ.
– А какова роль Ренкина во всем происходящем?
– Если расследование убийства Шеппи пойдет в направлении, нежелательном для администрации, Ренкин ничего не сможет сделать, – сказал Холдинг. – Комиссар полиции – закадычный приятель Криди, он не станет поощрять то, что может повредить интересам его друга.
– А Ренкин мечтает стать капитаном, и поэтому портить отношения с начальством ему нет смысла, – сказал я. Так как Холдинг, очевидно, не собирался возражать, я продолжал: – Итак, каждый заботится о своей шкуре, а возможность рисковать любезно предоставляют мне.
– Судья Гаррисон обладает немалым влиянием. У оппозиции газеты с большим тиражом. Конечно, вам следует проявлять осторожность. Если вы не переступите рамки закона, никто не будет вам ставить палки в колеса.
– Если не считать Криди и Херца.
– Вы сказали, что сами позаботитесь о Херце?
– Я позабочусь о нем, но я ничего не говорил о «рамках закона».
– Об этом мне, пожалуй, лучше ничего не знать.
Поразмыслив над его словами, я сказал:
– В общем, дела обстоят следующим образом: я продолжаю расследование и все, что мне удается выяснить, сообщаю вам. Вы со своей стороны держите связь с комиссаром и в случае необходимости добиваетесь от него разрешения на арест. Так?
– Не совсем. Сведения, которые у вас будут, лучше передавать не мне, а в газету «Сан-Рафел». Ее издатель – горячая голова, он напечатает все, что может нанести ущерб интересам администрации. Если обстоятельствами убийства Шеппи заинтересуется пресса, комиссару волей-неволей придется что-то делать.