Эта был, вероятно, слуга Трисби. Кто-то выстрелил ему в грудь, и перед смертью он успел отползти в угол. На его полотняном пиджаке темнело кровавое пятно.
Я подошел ближе и коснулся его лица. Окаменевшие мышцы и холодная кожа говорили о том, что человек умер уже несколько часов назад.
В спальне было темно и тихо. Я увидел Трисби, лежавшего поперек кровати, в белой фуфайке, малиновых шортах и сандалиях. На его лице застыла гримаса ужаса, руки были сжаты в кулаки. Простыня была обильно испачкана кровью.
Кто-то убил его выстрелом в спину, когда он пытался убежать. Умирая, он упал на постель.
Я зажег свет. Сиамский кот проник вслед за мною. Теперь он сидел на постели и обнюхивал голову убитого хозяина. Вытянув хвост, кот злобно шипел на меня.
Ноги мои подгибались, когда я подошел к постели и потрогал свисавшую руку. Она была холодной. С момента смерти Трисби должно было пройти не менее пяти часов.
Кругом валялись вещи убитого. И подле кровати – револьвер. Я ни секунды не сомневался, что это был тот самый револьвер, который несколько часов назад я вернул Бриджетт Криди. Да, так оно и оказалось – под стволом стоял номер 4557993.
Вынув магазин, я пересчитал патроны. Стреляли четыре раза, по крайней мере два выстрела были смертельными.
Стоя с револьвером в руке, я погрузился в раздумье. В этой истории все выглядело чересчур просто и очевидно, чтобы быть правдой. Нахмурившись, я перебрасывал оружие в руках, потом, повинуясь внезапному импульсу, погасил свет и спустился в гостиную. Там я набрал номер Криди. Стрелки на часах показывали без четверти десять.
Трубку на другом конце провода снял Хилтон:
– Резиденция мистера Криди. Кто вам нужен?
– Соедините меня с миссис Криди.
– Я соединю с ее секретаршей, сэр, если вы подождете.
Раздались обычные щелчки, потом знакомый голос спросил:
– Кто говорит?
– Лу Брэндон. Миссис Криди у себя?
– Боюсь, она не будет с вами разговаривать.
– У меня дело необычайной важности, – нетерпеливо сказал я. – Мне необходимо с ней поговорить.
– Подождите у телефона, я узнаю, подойдет ли она.
Я ждал, с ненужной силой прижимая трубку к уху.
Через некоторое время вновь послышался голос секретарши:
– Мне очень жаль, но миссис Криди не желает с вами разговаривать.
Я хмуро усмехнулся:
– Она должна выслушать меня, это в ее интересах. Передайте, что погиб ее старый друг. Кто-то застрелил его, и полиция может явиться к ней с минуты на минуту.
– Что вы сказали?
– Соедините с миссис Криди. Она будет горько раскаиваться, если откажется говорить со мной!
Наконец голос Бриджетт Криди произнес:
– Если вы не прекратите донимать меня, я буду вынуждена жаловаться мужу.
– Отлично, – ответил я, – жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом – ваш автоматический револьвер.
Из груди ее вырвался негромкий вздох:
– Вы лжете!
– Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, – сказал я. – Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.
Она продолжала учащенно дышать в трубку.
– Вы говорите, он убит?
– Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?
– Здесь, в своей комнате.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, я была одна.
– Секретарша не заходила к вам?
– Она в это время отсутствовала.
– Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?
– Положила в спальне.
– Кто мог его взять?
– Кто угодно. Шкаф не был заперт.
– К вам никто не приходил?
– Нет.
Нахмурившись, я посмотрел на стену.
– Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, – сказал я. – Ваш револьвер со мной, я забрал его из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы господь помог вам выпутаться из этой истории.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.
Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.
Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.
– Это ты, Лу? – раздался голос Марго.
– Что ты делаешь в темноте? – спросил я, проходя в спальню.
Она лежала возле окна, и в свете луны неясно вырисовывался ее силуэт.
– Я люблю смотреть на море, – ответила Марго. – Не включай электричество, дорогой.
На ней была лишь черная шелковая пелерина, через которую просвечивало тело. Она протянула мне руку.
– Подойди ближе и сядь, Лу, – сказала она. – Здесь хорошо, не правда ли? Нет ничего прекрасней ночного моря!
Я сел рядом, но руки не взял. Образ мертвого Трисби, стоявший перед глазами, не располагал к интимности.
– Что-нибудь случилось, дорогой?
– Марго, ведь ты была когда-то влюблена в Трисби?
Наступила длительная пауза, и ее рука опустилась.
– Да, – ответила она наконец с отчужденностью в голосе, – я была влюблена. Мне нравилось в нем здоровье и сила и даже поразительное самомнение. Слава богу, мое чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Я никогда не прощу себе это увлечение.
– Все мы совершаем в жизни ошибки, о которых потом сожалеем, – заметил я, отыскивая в кармане сигарету. Прикуривая от зажигалки, я видел, что она, приподняв голову, смотрит на меня широко открытыми глазами.
– С Жаком что-нибудь случилось? Ты был там?
– Он убит. Его застрелили.
– Убит? – Из ее груди вырвался стон. – О, Лу! Он обращался со мной жестоко и подло, но в нем было что-то…
Не закончив фразы, она умолкла.
– Это, конечно, Бриджетт! – сказала она через минуту.
– Я не уверен.
Внезапно Марго села.
– Я не сомневаюсь, что это сделала Бриджетт. Ведь она пыталась убить его, разве не так? – Спустив ноги с кушетки, Марго продолжала: – Она убила его! Но ничего, безнаказанно ей это не пройдет! Отец добьется правды!
– Предположим, добьется, а что дальше?
В темноте я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.
– Как что? Он выкинет ее из дома!
– Я полагал, ты не станешь впутывать в это дело полицию, – спокойно заметил я.
– Конечно, нет, полиция ничего не будет знать. Отец просто вышвырнет ее вон.
В окно я увидел, как к бунгало на большой скорости приближался автомобиль, на крыше которого мигала красно-синяя сигнальная лампа.
– Не думаю, что полицейские останутся в стороне, – сказал я, поднимаясь. – Через минуту они будут здесь. – Я вышел в холл и сунул оба револьвера – свой и миссис Криди – в ящик тумбочки.
Глава тринадцатая
Машина остановилась перед домом, и из нее вылез Ренкин в сопровождении сержанта Кенди.
Я вышел навстречу.
– Мне надо поговорить с вами, – сказал Ренкин. – Пойдемте в бунгало.
– Обернитесь, лейтенант, – негромко произнес я, и вы, возможно, передумаете.
Ренкин посмотрел на «кадиллак» и на стоявший рядом «бьюик».
– Ну и что? – спросил он.
– Вы, конечно, знаете, кто владелец «кадиллака». Если вас не интересует капитанское звание, входите. Но тогда – я это гарантирую – вам не видать повышения, как своих ушей.
– Хорошо. Мы побеседуем по пути к Трисби.
– К Трисби вы поедете один, лейтенант, мне там нечего делать, – ответил я. – У меня хватает хлопот и с владельцем «кадиллака».
– Вы поедете или мы повезем вас силой? – неожиданно нетерпеливым и угрожающим голосом спросил Ренкин.