Прежде всего она была однородна по своему национальному составу. Одним из важнейших последствий военной реформы Петра I был совершенный отказ от использования в русском войске иностранных наемных солдат. [9]Если не считать шведской армии, где также не было наемных солдат, то русская армия являлась в этом отношении единственной в Европе. Во всех прочих армиях наемники составляли значительную, часто преобладающую часть.
Однородная в национальном отношении русская армия обладала гораздо более высоким моральным уровнем, чем армии, сформированные из наемников различных национальностей. Русские солдаты были чрезвычайно восприимчивы к идеям боевого служения отечеству. В то же время среди них было широко развито чувство товарищества, взаимной выручки, чувство братства по оружию.
С этим преимуществом русской армии перед прочими европейскими армиями было связано и другое: лучший способ рекрутирования новобранцев. В 1705 году Петр I ввел систему рекрутских наборов. Объявляя набор, власти только указывали, сколько рекрутов должно поставить село (обычно одного на 130–150 человек); кого именно надлежит им послать, это решал сельский сход, «мир». Не следует, конечно, идеализировать этот порядок, преувеличивать демократический характер его; конечно, решающую роль на таких сходах играли местные богатеи либо представители помещичьей власти. Но все же, в конечном счете, эта система была, несомненно, лучше, чем методы насильственной вербовки, применявшиеся в западноевропейских государствах.
Однородный национальный состав солдат и лучшая система пополнения давали русской армии XVIII века крупные преимущества. Важно было также то, что эта армия имела надежную материальную базу. В XVIII веке русская промышленность интенсивно развивалась. Заводы и фабрики открывают как представители родовитого дворянства и нового дворянства (например Демидовы), так и лица купеческого сословия. Год от году растет удельный вес вольнонаемных рабочих, а тем самым создаются предпосылки для повышения производительности труда. Значительное развитие получила, в частности, та отрасль промышленности, которая играет особенно важную роль в обеспечении армии: металлургия. Работая для нужд армии по прямым указаниям правительства, эта отрасль крупной промышленности пользовалась самой широкой правительственной поддержкой. Эта поддержка и обеспеченный сбыт продукции обусловили быстрый рост созданной на Урале металлургии. К концу XVIII века (1800 г.) в России выплавлялось 10,3 миллиона пудов чугуна, а в Англии в это время – только 8 миллионов пудов; к тому же качество русского чугуна было выше, чем английского. Таким образом, к отмеченным выше преимуществам русской армии XVIII века надо прибавить и то, что она опиралась на мощную по тому времени металлургию. Не могло не сказаться и общее промышленное и культурное оживление в стране, особенно выявившееся в первой и последних двух четвертях XVIII столетия.
Однако, все эти преимущества и благоприятные условия для развития русской военной силы, долгое время оставались неиспользованными, их некому было реализовать. Громадные возможности русской армии находились под спудом в значительной мере потому, что в руководстве ею при преемниках Петра I очень большую роль играли иностранцы. Они привносили с собой чуждые России западноевропейские порядки, которые причиняли серьезнейший вред русской армии. Жестокая палочная муштра, увлечение шагистикой и внешней отделкой приемов (как средство нивелировать солдат, выработать в них рефлексы слепого повиновения и в то же время способ заполнить весь день, лишить солдат досуга) и связанное с ними презрительное отношение к «нижнему чину» – все это механически привносилось иностранными инструкторами в русскую армию. Часть русского дворянского офицерства восприняла эти порядки и следовала им.
Преувеличенное представление о значении парадной стороны военного дела приводило к забвению подлинно боевых, жизненно необходимых для успешного ведения войны навыков. Копируя организацию Фридриха II, в русской армии ввели неудобную, сложную форму одежды. Чтобы солдаты не гнули в марше колени, им подвязывали лубки, так что положенный на землю солдат без посторонней помощи не мог подняться. «Люди отменно хороши, – писал генерал Ржевский, [10]– но как солдаты слабы; чисто и прекрасно одеты, но везде стянуты и задавлены так, что естественных нужд отправлять солдат не может, ни стоять, ни сидеть, ни ходить покойно ему нельзя».
Если солдат плохо стрелял, это считалось гораздо меньшей бедой, чем если в его головном уборе оказывалась хоть маленькая погрешность.
Таким образом, наряду со всегдашними превосходными качествами русских войск, наряду с огромными скрытыми возможностями, вытекавшими из ее национальной однородности и прогрессивного по тому времени способа комплектования, организация русской армии страдала серьезными недостатками, и это сильно снижало боевую ценность армии.
Это сказывалось не только на неправильной системе воспитания и обучения войск, но и на многих других сторонах военного устройства. Кавалерия была в плохом состоянии, инженерный корпус малочислен, санитарная и медицинская служба слабы, обозы громоздки, интендантство не упорядочено и т. д.
Наиболее боеспособными родами войск были пехота и артиллерия. Последняя делилась на полевую, осадную и крепостную. Во время Семилетней войны большую пользу принесли новые гаубицы, введенные одним из виднейших деятелей елизаветинского правительства – П. И. Шуваловым (1711–1762). Из них можно было стрелять картечью, и они давали большое рассеяние огня.
В пехоте насчитывалось три гвардейских и сорок шесть армейских полков. Каждый полк делился на три батальона, а каждый батальон на пять рот: четыре мушкетерских и одну гренадерскую. В мушкетерской роте числилось 150 человек, в гренадерской – 200 человек. Основным вооружением пехотинца было ружье. Вес ружья равнялся 14 фунтам, вес пули – 8 золотникам.
Как в самой организации русской армии были свои сильные и слабые стороны, так и в отношении ее командных кадров приходится отметить значительную пестроту. Были командиры невежественные в военном деле, бок о бок с ними были опытные, мужественные и способные офицеры.
Богатые дворяне стремились в гвардию в поисках легкой карьеры. Офицеры вели жизнь изнеженную, роскошную, изобилующую развлечениями.
Такова была русская армия в момент появления в ней Суворова. Ослабляемая привносимыми, чуждыми ее духу порядками, лихоимством и невежеством многих чинов командного состава, эта армия ждала своего полководца, который мог бы объявить решительную борьбу всевозможным организационным неустройствам и дать выход скрытым возможностям, дремлющим богатырским силам.
Что представлял собой Семеновский полк, когда в него прибыл семнадцатилетний капрал Александр Суворов?
Местом расположения полка являлась Семеновская слобода в С.-Петербурге, простиравшаяся от реки Фонтанки до Шушерских болот (близ Пулкова). Слобода была разбита на перспективы (проспекты) и прямые улицы; каждой роте был отведен особый участок, на котором строились дома, отнюдь не напоминавшие казармы. В комнате помещалось обычно четыре человека. Многие жили семьями, и в приказах того времени нередко можно найти разрешения лицам разного звания селиться у своих родственников – солдат и офицеров.
В полку было много дворян, что и определяло как отношение к нему общества, так и необременительный характер службы.
Одна из льгот, предоставлявшихся солдатам из дворян, заключалась в разрешении жить на вольных квартирах, вне черты расположения полка. Суворов воспользовался этим правом и поселился у своего дяди, капитана-поручика Преображенского полка; там он жил в течение всего периода своей солдатской службы, за исключением первых 1½-2 лет, когда он, по собственному желанию, проживал в казарме вместе с солдатами из крепостных.
Таким образом, служебное положение солдат-дворян в гвардии не было тяжелым. Тем более это относится к гвардейским унтер-офицерам. Унтер-офицер резко отличался от простых солдат хотя бы и дворянского происхождения и мог даже посещать иногда придворные балы.
9
Иностранные офицеры и инструкторы состояли на русской служба при Петре и после него, но роль их постепенно уменьшалась.
10
Генерал-поручик Степан Матвеевич Ржевский (1732–1782), автор записки «О русской армии во второй половине Екатерининского царствования».