В следующих двух камерах находились молодые люди в джинсах и футболках. Судя по синякам на их лицах и тому, как они хмуро смотрели друг на друга через проход, Си Джей догадалась, что они участники потасовки на которую вызвали полицейских. Проходя мимо оккупированных камер, Си Джей продолжила: «Вы безоружный гражданский, не обученный самообороне, слабый и неквалифицированный». Она грустно цокнула языком. — Беспомощный, как младенец.
Остановившись у открытой двери первой пустой камеры, она обернулась и увидела, что ее слова заставили его рот недовольно скривиться. Судя по тому, как он нахмурился, сочувствующий взгляд, который она бросила на него, не улучшил его настроения. Ему определенно не нравилась мысль о том, что она видит его слабым и жалеет его, решила она, когда он резко выпрямился, и заверил ее: «Я не беспомощен, как ребенок».
«Конечно, нет», — легко согласилась она, поворачиваясь и заходя в камеру. — Но как гражданский. ". Сделав паузу, она повернулась в сторону, чтобы посмотреть, как он проходит мимо нее, а затем сделала несколько шагов назад к двери камеры, добавив: «Ты как черепаха упавшая на спину. Мягкая дряблая кожа только и ждет, чтобы ее нарезали кубиками.
«Дряблый!» — прокричал он. «Я не дряблый. На самом деле, я не могу быть дряблой. Я состою весь из жил и мускулов и…» Остановившись, когда он достиг койки, прикрепленной к стене в нескольких футах от нее, он развернулся и внезапно дернул свою футболку почти до шеи, сказав: «Смотри! " Он шлепнул рукой твердый живот, который показал, и прорычал: «Я не мягкий и дряблый».
Си Джей пристально смотрела на то, что было обнажено. Она слышала о священных шести кубиках. У Мака этого не было. Для нее это больше походило на восемь кубиков. О Боже! Мужчину можно было принять за мраморную статую. Ее глаза скользнули по его бледному, мускулистому телу, и ей действительно пришлось бороться с желанием обмахнуться, поскольку ее поразило то, что она могла только принять за неожиданный прилив тепла. Вместо того, чтобы обмахиваться рукой, она воспользовалась дверью камеры, захлопнув ее достаточно сильно, чтобы создать легкий ветерок, который обдул ее, когда металлическая дверь с лязгом закрылась.
Мак удивленно моргнул, глядя на нее сквозь решетку, которая теперь была между ними, а затем его взгляд переместился на квадратную металлическую панель, удерживающую замок камеры, в которую она привела его, отвлекая его своими словами. Подняв широко раскрытые глаза к ее лицу, он с изумлением спросил: «Что ты делаешь?»
— Оставляю тебя под защитой, где ты будешь в безопасности, — легко сказала она, дернув дверь камеры, чтобы убедиться, что замок заперт. — Это самое безопасное место для тебя, пока капитан Дюпри не найдет кого-нибудь. Может быть, даже до тех пор, пока не узнает, кто пытался превратить тебя в шашлык. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома».
Повернувшись, Си Джей направилась обратно вдоль камер, улыбка скользнула по ее губам, когда она проигнорировала его крики, чтобы она вернулась и выпустила его.
«Эй! Вернись! Выпусти меня!» — закричал Мак, его взгляд свербел спину Си Джей, пока он смотрел, как она уходит. Поняв, что он делает, он вместо этого перевел взгляд на ее плечи. Именно его взгляд на ее задницу, когда он следовал за ней внутрь, привел его в камеру. Он был так занят, разглядывая ее ноги, задницу и даже ее ковбойские сапоги, что не обратил внимания, куда она его ведет, пока она не отвлекла его этим дряблым черепашьим делом, а затем закрыла между ними дверь камеры. Теперь он застрял в камере. По крайней мере временно. В тот момент, когда кто-нибудь войдет, а кто-то обязательно войдет в конце концов, он возьмет его под свой контроль и заставит выпустить его. Если, конечно, это будет не Си Джей. Ее он не мог контролировать.
— Женщины, да?
Мак взглянул на человека в соседней камере и быстро прочитал его мысли. Его арестовали за пьянство и хулиганство после того, как он подрался в баре с мужчиной из камеры напротив него. Оба мужчины были пьяны, что было досадно. Он мог бы питаться от того, что был в соседней камере, если бы не алкоголь. Небольшой контроль разума и мужчина, протянет руку через решетку, и он мог бы покормиться из запястья. Однако алкоголь сделал кровь мужчины совершенно бесполезной для него. Это просто оставит его еще более истощенным. Ему придется подождать, пока кто-нибудь из офицеров вернется и проверит его, предположил он, и со вздохом уселся на жесткую скамью в своей камере.