И только когда все шесть танцовщиц поднялись и ушли, зазвучала веселая музыка, и гости словно с цепи сорвались.
Со всех сторон раздавались приветственные выкрики и пожелания счастливого Алдайна, звенел хрусталь искрящихся бокалов, многие пары уже кружились в танце.
А Фириат, наконец, получила возможность хоть немного расслабиться и перекусить. И вот уже почти полчаса девушка сидела со скучающим видом, неспешно потягивая терпкое багряное вино. Никто и не собирался ее развлекать. Дайсэ ожидал от нее примерного поведения, но сам был занят разговором с Владыкой. И хейлин не хотела давать ему лишний повод для неудовольствия сегодня. Эльфийский Повелитель и его семья застыли, словно обездвиженные марионетки, и безучастно глядели на происходящее. Ада была поглощена беседой с Рэдом, вдруг оказавшимся рядом с ней, и весело смеялась в ответ на его тихие слова.
И было непонятно, то ли уже можно идти в палатки спать, то ли оставаться за столом, пока все не разойдутся восвояси.
– Госпожа, могу ли я пригласить вас на танец? – Вдруг прозвучал мелодичный голос над ее головой.
Фириат оторвалась от своих дум и с удивлением увидела высокого и довольно симпатичного эльфа с изумительными фиалковыми глазами.
Демонесса оглянулась на мужа, но Дайсэ, лишь немного поморщившись, махнул рукой, так и не оторвавшись от разговора со своим отцом. Хейлин осторожно вложила пальцы в протянутую ладонь, с удивлением подумав, что это едва ли не первый эльф, к которому она вот так запросто прикасается. Сариэль как эльфийку она не воспринимала, а учтивое и едва ощутимое прикосновение Райлина к ее ладони было не в счет.
Но ее спутник абсолютно не выглядел холодным или заносчивым, и его глаза так и лучились весельем, пока он кружился с ней в танце.
– Вы совершенно не похожи на истукана! – Пробормотала она, глядя в его приятное лицо.
– А с чего вы взяли, моя леди, что я должен быть на него похож? – Задорно хмыкнул эльф.
– Ну, это же вы все время ходите с отрешенными масками вместо нормального выражения! – Вскинулась демонесса. – Улыбки кривой не дождешься!
Фириат была настроена решительно. Но и эльф не собирался ей уступать.
– Но вот я же вам улыбаюсь! – Логично заключил он, и в его глазах плясали смешинки.
– Зато вот они – нет! – Кивнула хейлин на застывшего Повелителя эльфов и тех, кто сидел с ним рядом.
– Госпожа! – Вдруг посерьезнел ее галантный незнакомец. – Но это же правящая семья. Сердце нашего народа! Кому, как не им, строже всех соблюдать каноны и правила? Кому, как не им, подавать пример остальным? Поверьте, они не так уж и плохи. Просто им дана великая власть, но за это они отдают немалую цену! И потом, за равнодушной маской ведь так легко скрывать не только радость, но и не меньшую печаль. Да, чтобы прятать улыбки, приходится прилагать усилие. Но если на сердце тяжело, то безразличная маска становится чуть ли не единственным спасением!
Фириат ничего не ответила на это и глубоко задумалась над словами своего партнера по танцу, с удивлением отмечая, что рассматривать происходящее в таком свете ей даже не приходило в голову. А ведь и, правда, возможно с Сариэль случилось что-то такое, что теперь ей просто тяжело говорить? И погруженная в собственные думы, хейлин почти не заметила, как окончился танец, и она оказалась на своем месте. Но более того! Она не успела поговорить с теллиани, потому что та исчезла прежде, чем представилась хоть одна удобная возможность.
– Но я все равно добьюсь своего! – Пробормотала Фириат себе под нос, не обращая внимания на то, что первый вечер праздника уже подходил к концу.
Эльфы
Они сидели по правую руку от отца Райлина, и лицо Сариэль застыло без движения.
Уже солнце и луна этого мира слились воедино. И разошлись по своим небесным дорогам. Уже жрицы оттанцевали свой первый ритуальный танец. И само пространство вибрировало, когда они грациозно поднимали руки в заученных жестах. Уже вспыхнули огни в многочисленных чашах, разгоняя вечерний сумрак. И немало было выпито вина. Праздник становился все более похожим на праздник, и молодежь уже танцевала под первыми звездами.
А Сариэль и Райлин так и не изменили поз, поднимая руки лишь тогда, когда надо было поднести кубок к губам. Они не разговаривали, не поднимались, не улыбались, наблюдая за церемонией, не оборачивались к соседям и не искали жадными взглядами в толпе знакомые и незнакомые лица.