— Айрис, милая, надо бы сходить в город. Ты, наверное, бывала там с отцом?
Я не знала о наличии города в принципе, а тем более не знала, отлучалась ли когда-нибудь из Табруса настоящая Айрис.
— Что-то не припомню, — ответила осторожно.
Но вы только посмотрите на «матушку»! Настоящая актриса! Голос спокойный и вся такая честная-пречестная, добрая-предобрая. Если бы не довелось подслушать разговор с садистом Вилмаром, и не подумала бы, что она планирует сжить падчерицу со свету. Сейчас рыжая внимательно всматривалась в мои глаза, будто хотела разглядеть в них что-то особенное. Я стойко выдержала изучающий взгляд и была вознаграждена разочарованным вздохом.
— Арагус находится недалеко — всего-то часика полтора пути в одну сторону. Зайдёшь в таверну «Три брата», что на Суконной улице, отдашь пакет и возвращайся. Вот, возьми.
На краю стола лежал толстенький брусок, завёрнутый в вощанку. Будь я в своём мире, побилась бы об заклад, что сей невзрачный предмет хранил внутри хоро-о-ошенькую сумму денег. От неприятного предчувствия немедленно заныло под ложечкой.
— Я не уверена, что найду дорогу.
— О, не волнуйся, — ещё шире улыбнулась Далила, — главная улица Табруса, на которой стоит наш дом, ведёт через лес как раз до Арагуса. А уж в городе тебе любой прохожий подскажет, где искать таверну «Три брата». Язык-то есть, благодарение Тёмному, не заблудишься. Отправляйся, милая. Прямо сейчас.
Чем шире улыбалась рыжая, тем неприятнее становилось на душе, а в этот момент её улыбка могла дать сто очков форы улыбке Буратино. Взяв пакет (тяжёлый!), я вышла из кабинета.
Гонс, как оказалось, поджидал под дверью.
— Ну? Чего сказала?
— Вот, — кивнула на подозрительную посылку, — надо отнести в Арагус.
Блёклые глаза парня вылезли из орбит.
— В Арагус? Это ж далеко. Это ж на лошади лучше. Повозку дала?
— Нет, — помотала головой, — пешком, говорит, быстро.
— Ну-у… К ночи вернёшься. Али к вечеру, ежели поспешишь. А я думал, матушка тебя с нами на рынок пошлёт, сегодня ж ярмарочный день. Гулянье будет, — он неуклюже улыбнулся и густо покраснел.
Я только усмехнулась наивности сводного брата.
— Ты чего? Где я и где гулянье? Ладно, пойду.
Гонс, громко сопя, проводил меня до выхода и ничего не сказал об опасностях, которые обычно подстерегают путников в лесу, но я не спешила радоваться. Далила наверняка что-то задумала, но что именно?
Поэтому я торопливо шагала по дороге, то и дело оглядываясь назад и безостановочно шаря взглядом по темноте придорожных кустов — со стороны, наверное, казалось, что у девушки нервный тик. Лес жил своей жизнью, ему мои волнения были до одного места. Пели птицы, шелестели деревья… В любой другой ситуации я бы с головой погрузилась в умиротворённое состояние, подаренное природой, но сейчас все силы уходили на то, чтобы идти вперёд, сжимая зубы. Зато, когда из-за деревьев вышла хорошо знакомая четвёрка мужчин, почти не удивилась.
— Ну вот и встретились на узкой дорожке, — мерзко ухмыляясь, сообщил синеглазый бандит.
Он картинно поигрывал любимыми ножичками, будто не в его руке всего несколько дней назад была сквозная рана.
— Для начала давай-ка сюда пакет. Это для нас.
— Лови, — крикнула я, швырнула посылку в лицо синеглазому и, развернувшись, со всех ног понеслась в обратную сторону.
К сожалению, далеко убежать не удалось — буквально через каких-нибудь сто метров попала в грубые объятия мужика, на плече которого уже довелось прокатиться.
— Не трепыхайся, — угрожающе прошипел он, с удовольствием заламывая мне руки, — Теперь не уйдёшь.
Подошла остальная троица. Спокойно, вразвалочку. Они и не пытались догнать ускользающую жертву, видно, мужик с сиплым голосом априори считался самым быстрым.
— Довела мачеху? — криво улыбнулся рябой, — Неплохо она нам за тебя отвалила, гляди.
Он открыл коробочку, завёрнутую в бумагу. Внутри ровными рядками сияли золотые монеты.
— Ежели по справедливости, то этого мало за дрянь, из-за которой мы лишились… — и сиплый отморозок резко замолчал, потому что остальные уставились на него с откровенной ненавистью, — но сейчас ты за это ответишь.
Угроза должна была напугать, но эффект вышел прямо противоположный — я вдруг успокоилась. Нет, чувство опасности никуда не делось, напротив, усилилось до невозможности, почти до физической боли. Даже чистый лесной воздух будто потяжелел, а птицы дружно смолкли, оставив жизнерадостные трели до лучших времён.
Трое громил смотрели на меня с явным предвкушением, глаз четвёртого я не видела, но затылком ощущала тяжёлое дыхание, насквозь пропитанное дешёвым табаком и перегаром. А потом… Внезапно проснувшейся интуиция заставила изо всех сил вцепиться зубами в волосатую руку. Во рту разлился противный металлический привкус, и тесные объятья разжались.