Теперь сторожевой пост у неё под дверью примут его верные подручные? Её тюрьма никуда не делась, поменяв лишь своего владельца?
— Да, конечно! — как и ожидалось, поспешно согласился князь. — Эльмире следует хорошо отдохнуть – пусть себе уходит!
От отца она другого и не ожидала: отпустил – словно вышвырнул.
Держаться! Ей не привыкать контролировать свои эмоции, она и так в последние дни позволила себе многое. На что надеялась?
Возразить? А зачем? Будь свадьба настоящая, её бы и так уже отправили готовиться к первой брачной ночи и ждать в своих покоях своего супруга. Хоть это ей сегодня не грозит – и то счастье! Да она и сама мечтала убраться из палат поскорее, просто... ждала, что Шейн сначала хотя бы поинтересуется её мнением?
Эль склонилась самую малость, показывая своё согласие и, вроде как, благодарность.
— Княжна...
Повернувшаяся было уходить, она снова посмотрела на поднявшегося из-за стола Западника. Что ещё?
— Почтенные гости, прошу вашего внимания! — Шейн окинул неторопливым взглядом как-то мгновенно притихший зал и ставших внимать ему людей, вновь останавливаясь на ней. — Сегодня мы с вами чествуем прекрасную супругу короля Таира третьего и будущую законную правительницу Пустынного королевства! И все мы благодарим Эльмиру Третьяковну за доставленное удовольствие лицезреть её невероятную красоту и столь же невероятные таланты!
Первые громкие хлопки Западника, не отпускавшего её взгляда, тут же наперебой подхватили и все остальные, вскакивая со своих мест друг за другом.
— Ваше Величество! — в довершение склонился перед нею Шейн и так и замер в этом почтительном поклоне.
И палаты снова накрыл невероятный шум.
Промолчав и развернувшись, Эль, ни на кого более не глядя, с отчаянно колотящимся сердцем прошествовала вдоль столов с аплодирующими ей гостями к ожидавшим её у одного из выходов наёмникам. Провожая её, вслед за Западником кто с восторгом, а кто-то, может, и нехотя, но все, как один, склоняли перед нею свои головы.
Всю дорогу до своих покоев она думала лишь о том, что сделал и сказал Шейн, не замечая Горна и Гласа, следовавших в шаге от неё.
Он почувствовал её состояние? Или это всего лишь простая забота о величии и непререкаемой репутации своего могущественного покровителя? Эль была уверена во втором. Теперь, когда она стала женой Пустынного правителя, ей необходимо было поддерживать даже не столько свой статус, сколько авторитет незримо стоявшего за её спиной Таира третьего.
Можно не сомневаться, что Западник никому не позволит бросить и тени неуважения в сторону Пустынного повелителя. Даже малейшего проявления пренебрежения ко всему, что касается Пустынника. К любым вещам, не говоря уж о его королеве!
И, интересно – не позволит никому иному, кроме себя?..
Мысли Эль прервались, как только она, толкнув дверь, вошла в клеть, даже не обратив внимания на стражников отца, продолжавших охранять её покои.
— Эль, дорогая!
— Ирида!..
— Мастер Шейн – доверенный посланник твоего супруга, сказал мне ждать тебя здесь...
Она даже не поняла, почему так отчаянно разрыдалась вслед за кинувшейся к ней в объятия тётушкой, оказавшейся в покоях. Как-то всё накопилось. Слишком много и какие-то совсем разные эмоции её обуревали.
Глава 32
Что-то толкнуло её проснуться.
Какое-то неясное беспокойство – и тренированное годами чутьё моментально вытянуло Эль из вроде бы крепкого сна.
Села на лавке, прислушиваясь.
Точно. Кто-то был под дверью. Сначала просто стоял, а уже через мгновение открывал её. И это был не Глас, оставшийся охранять её в последнюю ночь в Артаиме вместо стражников князя. Откуда она это знала? Чувствовала.
Ириду она отправила к себе ещё до того, как лечь спать – младшие братишки сейчас требовали гораздо большего внимания матери, а тетушка и так весь день посвятила её сборам. К тому же, у Тимохи сегодня тоже была последняя ночь под крышей отчего дома.
Да и останься Ирида с нею подольше, сна бы за разговорами они не увидели вовсе. Впервые на своём веку наблюдая рыдающую Эль, та распереживалась не на шутку. Как только Эль её не утешала, объясняя, что она плачет от радости вновь увидеть её – а всё бестолку. Может, потому что и сама толком не могла успокоиться, хоть и виду больше старалась не показывать?