Согласно кивнув и развернув к ним Вихря, Эль скользнула по Западнику небрежными взглядом, тут же, однако, возвращаясь и вглядываясь в него более внимательно.
Она быстро осознала, что её смутило в самое первое мгновение. Шейн по-прежнему был в маске и в своей одежде, но, вместо его привычных коротких тёмных волос и слегка заросшего подбородка, сейчас она разглядывала перед собой непокорную русую копну.
Даг. Его окладистая борода. Да и вся фигура и сложение – теперь она это отчётливо видела – были иные.
Это всё-таки произошло, и они с Шейном обменялись личинами.
А ведь и впрямь не различить, даже под маской. Лишь едва уловимые, отличные от всех, кого она знала, текучие движения и то, как лже-Даг скривил губы в лёгкой ухмылке, напомнили ей о реальном человеке под этим знакомым ликом. Но Эль сомневалась, что кто-либо менее внимательный сумел бы отметить такие ничтожные детали. Да и сама она заметила бы, если бы не знала заранее об их предстоящем превращении?
И тут же невольно подумала о том, сколько раз и когда они уже таким образом менялись местами. И только ли с Дагом Шейн проделывал этот трюк? И только ли Шейн?..
А сам артефакт принадлежал ему или Пустыннику?
— Внешне нас не отличить, только голос остаётся прежним, — прервал он её мысли, заговорив. — Поэтому магию колец возможно использовать лишь в определённых случаях.
Голос под маской действительно принадлежал Шейну.
Кстати, думал ли он о том, чтобы её снять? Наверняка ему хотелось почувствовать свободу, пока была такая возможность.
Нет, вряд-ли он станет рисковать, не зная, когда Дагу понадобится вернуть своё лицо.
Она лишь кивнула ему в ответ, спешиваясь.
Расположиться решили у одного из поваленных деревьев. Пока Эль помогала Пра накрыть рядом на большой, покрытой плотным мхом кочке, походный стол из того, что для них в дорогу собрала заботливая Ирида, она продолжала размышлять о маске Шейна, впервые, наверное, задумавшись над тем, как он должен был себя чувствовать, находясь в ней постоянно.
Каково это, ходить с вечно закрытым лицом? И так ли ужасны были его увечья, чтобы мириться с таким явным неудобством даже в кругу своих людей? Ей вот, как и любому воину, участвовавшему в сражениях, всякое довелось повидать – какими-то там шрамами точно не напугать. Неужели Шейн и в отряде никогда не открывал лица? Или ему приходилось терпеть это только из-за посторонних?
— Ты хорошо себя чувствуешь?..
Она очнулась, услышав вопрос Пра.
Та смотрела спокойно и ласково, больше пытаясь привлечь к себе её внимание, чем по-настоящему считая, что с нею было что-то не так. Она протягивала ей ломоть хлеба с куском мяса, и Эль снова почувствовала перед нею вину за свою отстранённость и невольные мысли об одиночестве.
— Всё хорошо. Правда. Я просто переживаю за обоз.
Шейн-Даг занимался костром: осень, хоть и радовала порой по-летнему тёплыми деньками, вступала в свои права непреклонно – ранним утром было зябко и сыро от прятавшегося по лощинам тумана. Она смотрела, как ловко и быстро он управился – весёлое пламя уже вовсю плясало на аккуратно сложенных рядом с ними ветках. Настоящий маг огня!
— Не переживай, всё будет хорошо. Вы успеете за подмогой, — как всегда уверенно успокоила её Пра, мягко улыбнувшись.
— Тебя разве не испугало известие о том, что эта самая подмога – это ассасины Пустынного королевства? — не смогла сдержать упрёка в голосе Эль, отрывая свой взгляд от огненных языков.
Как Пра могла так спокойно говорить о врагах Артаима? То, что она вчера сочеталась браком по доверенности с их правителем, ещё не гарантировало безопасности их княжеству.
— Это ассасины Таира третьего, а это – иное.
— Что?..
Отхлебнув из фляжки с ещё тёплым взваром и утерев губы, Пра продолжила, отвечая на тихое изумление Эль: