Наверное, это действительно была любовь, ведь никакой выгоды Артаиму такое родство не сулило. Северное княжество было мелким и небогатым – все очень удивились, когда третий сын разорившегося князя смог внести неподъёмный для себя взнос, чтобы участвовать в том отборе.
Третьяк был красив, уверен в себе и очень напорист. Но Пра не уставала твердить о привороте – уже тогда верным спутником будущего князя, следовавшим за ним таинственной и пугающей тенью, был тёмный маг Иммар. Она же не переставала настаивать и на том, что именно попытки князя изменить с помощью чёрной магии проклятье их рода и получить желанного сына-наследника привели в дальнейшем к тяжёлой беременности и смерти княгини вместе с новорожденным младенцем.
Никаких доказательств тому, кроме её собственной в том полной уверенности, у Пра не было, но все её предположения и впрямь походили на правду, ведь зачатие и рождение сына у старшей княжны впервые со времён Сири было невероятным само по себе, как бы там не кивали в сторону ослабления со временем самого проклятия.
Эль старалась лишний раз не бередить себе душу – ничего хорошего всё это знание ей всё равно не сулило, лишь тоскливое понимание того, как всё-таки сильно, должно быть, ненавидит её родной отец за все свои порушенные честолюбивые планы. Ведь, если всё так и было, то ему почти удалось обойти старинное проклятье, и лишь она – Эль – всему помешала.
В довершение ко всему, словно ему в насмешку, она родилась даже без намёка на магический дар (хоть и смогла, по мнению Иммара, ещё до своего появления на свет каким-то непостижимым образом вытянуть всю силу, что была у княгини и родного брата), а значит, провести отбор женихов и хотя бы казну пополнить за её счёт в положенное время князь не мог. Как и выполнить зарок, данный им Пустынному королевству.
Почему так получилось, и почему никто, даже присутствующий лично на родах и лениво наблюдавший за нею и после Иммар, не смог определить у неё наличие магического источника, Эль не знала. Пра же была уверена, что всё дело было в самом её даре. В его уникальности.
У каждой из девочек в их роду магическая сила могла быть совершенно разной, но чаще всего это была стихийная магия. Вирея, как и многие до неё, а следом и её старшая дочь Ирма стали обладательницами именно этой магии: все они, кто сильнее, кто слабее, могли управлять водой и немного растениями. Прабабушка Эль – родная сестра Пра – та ещё и молниями кидалась в минуты особенной ярости. А вот огневики в их семье рождались довольно редко.
И никогда после княгини Сири в их роду больше не было магов, способных читать эмоции и мысли других людей, а главное – управлять их волей. Именно благодаря мощной силе своего дара, Сири когда-то смогла повернуть вспять огромное войско Пустынного короля, в ужасе бежавшее с их земель, и оградить границы княжества заклятием, от которого враг впадал в необъяснимую панику, теряясь в пространстве.
Никогда до Эль.
..
— От Пустынного короля сегодня прибудет личный посланник, — продолжил тем временем князь. — На отборе свой выбор объяснишь желанием прекратить вековую вражду и кровопролитие между нашими государствами.
А чем ещё объяснять? Не внезапно же вспыхнувшей страстью, коли своего будущего супруга она до приезда в Пустынное королевство так и не увидит.
К нелюбви подданных отца Эль была привычна. Подумаешь, станут ненавидеть сильнее за этот выбор и предательство ею своей родовой памяти.
Ничего, сначала все решат – что с неё, с ущербной, взять? А потом свыкнутся и забудут, и даже радоваться со временем станут прекращению войны. Если, конечно, война прекратится.
Чего добивался этой сделкой князь, если продолжал не догадываться о её даре?
То, что отец обманом хотел подсунуть Пустынному королю в жёны пустышку, как-то не вязалось с его желанием перемирия с одним из самых сильных и грозных государств в их мире. Все Пустынные правители отличались необыкновенно свирепым и мстительным нравом.