На принца Амира, как на виновника всеобщего волнения и задержки церемонии, Третьяк продолжал смотреть по-прежнему недовольно.
— Ну что же, — произнёс он, как только гул немного стих. — Обычно все зрелища и показательные выступления мы приберегаем для свадебного пира, но, раз наши гости так пожелали – думаю, княжна Эльмира не откажет в вашей просьбе.
Эль усмехнулась про себя: князь, хоть и обнадёженный каменным спокойствием Западника, сам принимать решение всё же не стал. Со стороны могло показаться – оказывал ей честь, проявляя отеческую заботу, но на самом деле – и она-то это понимала – снимал с себя всю ответственность за дальнейшее.
Все вновь зашумели, поддерживая решение князя, и тут же затихли, уже в ожидании ответа Эль.
А она медлила.
Что же задумал Амир?
По всему выходило, что принц просто хотел покрасоваться и показать себя перед нею в самом выгодном свете, потому и соперника выбрал самого достойного – представителя Пустынного короля. Да к тому же, одного из самых сильных бойцов, если не самого сильного. Вот только, себе ли по зубам?
Бросить вызов Шейну? Неужели Амир надеялся выстоять против него? Западник был старше и гораздо опытнее – как бы и какому искусству боя ни был обучен Берс, спорить с предводителем наёмников, за плечами которого годы настоящей боевой практики, можно было только имея все основания верить в своё безусловное превосходство.
Наследник Берсов выглядел так, будто и впрямь в это искренне верил.
Это-то и беспокоило Эль, хотя, учитывая характер и неистовый темперамент принца, она всё же была склонна думать об его очередном эмоциональном порыве. Будь у неё такая возможность, она бы без всяких сомнений попыталась сейчас прочесть его мысли, чтобы знать. Но никакой возможности использовать силу не было. Вместо этого Эль, теряясь в догадках, молча проследила за тем, как к ним неторопливо приблизился Шейн. Подошёл и встал рядом с Берсом, без всяких слов подтверждая своё согласие на участие в поединке.
Сильнее, чем мысли Амира, ей хотелось знать, что же задумал Западник, соглашаясь на этот мальчишеский порыв наследника. Демонстративно и наглядно проучить самоуверенного выскочку, решившего с такой наглостью бросить ему вызов? Слишком мелочно для личного представителя Пустынного короля и совсем непохоже на Шейна. А уж представить себе, что командир Западников станет переживать о том, что в случае отказа его сочтут трусом – и вовсе смешно!
Но как бы мучительно Эль ни хотелось знать правду, она ни за что не полезла бы со своим даром к Шейну, даже будь у неё с десяток таких возможностей. При одной только мысли об этом, всё в ней начинало кричать об опасности такой затеи, а Эль предпочитала доверять своим предчувствиям безоговорочно. И потому оставался лишь один способ выяснить истинные намерения этих двоих.
Она снова посмотрела на Берса:
— Принц Амир, — к облегчению Эль, её голос прозвучал спокойно и ровно: — Вы правы, я давно мечтаю оценить красоту и силу знаменитого боевого искусства великой Берсии. И, я уверена, что ваш показательный бой с одним из сильнейших воинов Западной долины – государства, чьи сыны владеют не менее древним и смертоносным искусством боя, доставит истинное удовольствие не мне одной.
Зал взорвался криками и одобрительными возгласами.
Эль не стала ничего говорить самому Шейну и не посмотрела на него, даже воздавая дань уважения его родине.
— Решение княжны озвучено! — тут же провозгласил князь, пытаясь перекрыть весь шум. — Прошу участников поединка пройти во двор, где сейчас подготовят площадку для боя, а всех желающих этот бой увидеть – немного успокоиться и проследовать за ними.
И Берс, и Западник слегка склонили свои головы в знак согласия и благодарности.
Третьяку больше распоряжаться ничем не пришлось, воевода, как всегда, уже обо всем позаботился, отдав приказ своим людям. Сначала, как по команде, распахнулись центральные и все боковые двери палат, готовые выпустить зрителей.
Князь и в этот раз предложил ей руку, но Эль сразу же отняла свою, как только они спустились с тронного возвышения и направились к главному выходу. Их тут же окружили стражники, пытавшиеся хоть как-то сдерживать возбуждённую толпу, в нетерпении ринувшуюся вместе с ними к открытым вратам.