— Превосходно! — Выкрикнул он как можно громче, концентрируя на себе внимание собравшихся.
Шейн, повернув голову, тоже посмотрел на князя, перед этим мазнув цепким взглядом по замершей рядом и всё это время не сводившей с него глаз Эль. Она расслабила свои всё ещё сжатые в кулаки руки, но хлопать вместе с отцом не стала.
— Поистине, поединок достойный княжны Эльмиры! — Третьяк царственно качнул головой, отдавая законную дань и самому поединку, и впечатляющим магическим возможностям обоих соперников, но в первую очередь, конечно же, поразительной силе артефакта представителя Пустынного короля.
Эль продолжала стоять молча.
Какие мысли сейчас проносились у Третьяка в голове? Какие схемы и планы он спешно ломал и строил заново, после демонстрации Западником своего несомненного превосходства?
Но ей сейчас было не до отца и его планов. Эль всё ещё пыталась унять своё разогнавшееся сердце и восстановить сбившееся дыхание – слишком сильное волнение она только что пережила. И это было совершено на неё не похоже.
Неужели, она испугалась за Шейна?
Да, испугалась. Она никогда никому не врала, а себе тем более: со страхом увидев, как Западника мгновенно охватывает голодное пламя, она ни о чём другом в тот миг и думать больше не могла!
Уже приходя в себя и обретая почву под ногами, Эль тут же возмутилась собственным чувствам.
Почему она отреагировала на это так бурно? Он же боевой маг огня! Первого уровня! Вряд-ли атака принца могла причинить ему по-настоящему страшный вред. И Шейн уж точно этого бы не допустил! А она испугалась, словно простая девчонка, ни разу не видевшая не то что живого боя – обычной драки!
Но причина была проста. Эль понимала, что всё дело в его старых травмах, из-за которых Западник не расставался теперь со своей кожаной маской и левой перчаткой. Зная, что он пережил, зная о его прошлых страшных ожогах, ей была невыносима даже сама мысль о том, что он может снова пострадать от огня!
Как, должно быть, ужасно, вновь окунуться в прежний кошмар! А ведь Шейн за весь бой так ни разу и не воспользовался своей магией огня. Не по этой ли самой причине?
Но в следующее же мгновение, очнувшись, Эль почувствовала себя неловко, словно она только что самовольно попыталась заглянуть ему под маску, нарушая строго очерченные им личные границы.
Хаос её побери! О чём она только думает?
Она злилась на себя за эмоции, которые всё ещё никак не могла загнать в рамки, представляя, как Шейн усмехнулся про себя, заметив её неуместную чувствительность, а, возможно даже, и оскорбился такому красноречивому сомнению в его силе и в нём самом.
В эти самые мгновения Эль, как никто другой, понимала Амира, не смевшего взглянуть на неё из-за собственного мучительного смущения.
Гремя оружием, большинство зрителей всё громче и дружнее выкрикивали имя Западника.
Не о таком образе для себя мечтал Амир, с заметным волнением обречённо ожидавший теперь вполне законного ответа наёмника. Но более всего принц боялся увидеть разочарование во взгляде княжны и потому не мог даже повернуться в её сторону. Он не сводил своего тяжёлого взгляда с Шейна, так ничего и не ответившего князю и снова смотревшего прямо на него – за маской и не поймёшь, что там было у наёмника на уме.
Тем временем под улюлюканье толпы Западник перекинул свои мечи Дагу и по-прежнему в полном спокойствии, безоружным направился прямиком к замершему в напряжении Берсу.
Подойдя, Шейн остановился в шаге от растерянного принца.
— Амир ад-дин Шах, я был рад сразиться в этом поединке с достойным и сильным соперником! Вы показали незаурядное владение и техникой боя, и магией, — произнёс он, следом протягивая ему руку.
Амир, всё ещё не веривший в происходящее, медлил, видимо, ожидая подвоха с его стороны. Но вот Берс всё же передал подошедшему к нему соплеменнику обычный ятаган, пряча меч-артефакт в ножны у себя на поясе и осторожно протягивая освободившуюся правую ладонь Западнику.
Шейн уверенно пожал её, и зрители, невольно замершие перед этим, вслушиваясь в его слова и ожидая ответных действий принца, снова взорвались одобрительными криками.