Эль почему-то была уверена, что Шейну своим воинам дополнительно внушать ничего не приходилось – в его отряде все и без того знали и принимали установленные правила, подчиняясь своему предводителю полностью и беспрекословно. Хотя держать в узде свой характер Горну было очень трудно – она это чувствовала и понимала.
— Вы готовы? — спросил он, немного помедлив под её взглядом, и Эль молча кивнула. А когда посторонился, чтобы пропустить её в гудящий шумным весельем зал, всё же не сдержался и лукаво ей подмигнул.
Хотел поддержать, заметив её колебание и приняв его за неуверенность и страх?
Может за неё не переживать – она прекрасно себя чувствовала! В ней сейчас, как перед самым настоящим боем, кипел знакомый и ни с чем не сравнимый сплав из будоражащей энергии, делавшей тело лёгким и быстрым, и холодной невозмутимости, очищавшей разум и позволявшей контролировать каждый свой шаг.
Мысли Эль были ясны, как никогда. Она действительно очень устала от бездействия за эти дни в тереме и была готова хорошенько размяться. Стряхнуть с себя, а заодно и со всех остальных, это тягостное и, казалось, уже начинавшее въедаться в самое нутро, состояние безысходности.
Усмехнувшись Горну в ответ, она уверенно прошла через придерживаемую им дверь в палаты, тут же принимая обрушившуюся на неё первую порцию бурных оваций. Все ждали её выступления с нетерпением, помня их с дагирцем поединок и явно надеясь на что-то не менее необычное и в этот раз.
Что же, ни на что не похожий танец она им сегодня обещает, а вот того, что он всем понравится, не гарантирует.
Под крики пирующих Эль неспеша прошла в центр свободного пятачка между длинными рядами столов, как раз напротив Шейна и князя, сидевшего во главе соседнего.
Третьяк тут же нахмурился, пытаясь по внешнему облику догадаться о её замысле – как бы плавно она ни ступала, острый взгляд князя сразу выхватил существенные изменения в её наряде. Что думал Западник и заметил ли, она даже и не старалась понять, избегая встретиться с ним взглядом, чтобы, не дай Хаос, не сбиться с настроя.
Лучше поостеречься. Но уже одно то, что она этого боялась, раздражало Эль неимоверно.
Отвесив глубокий поклон, она развернулась к ним спиной. Прижав руки к груди, поклонилась остальным гостям и, выпрямившись, так и осталась стоять, чем, скорее всего, вновь вызвала откровенное неудовольствие отца, ожидавшего, что она повернётся к ним лицом.
Уже достаточно попировавшие и насытившиеся гости притихли, и десятки пар глаз уставились на неё в нетерпеливом ожидании развлечения.
Для Эль все они без исключения сливались сейчас в одну безликую серую массу, став просто фоном, на который она не собиралась даже отвлекаться и силы тратить, зацепившись ненароком за чей-нибудь откровенно недоброжелательный взгляд. Преисполненный ненависти сестринский – она и без того на себе ощущала. К тому же, наверняка многие из гостей, очарованные Ирмой, остались сейчас недовольны тем, что так и не увидят её выступление – уж сестра-то со своими подружками непременно бы расстаралась и удовлетворила желание разгорячённых выпивкой мужчин насладиться женской красотой и притягательностью.
А в ней что? Ни красоты, ни манкости. Нет даже простого желания нравиться. Эль мысленно всем им посочувствовала – от такой только и остаётся, что ждать очередной скандальной выходки всем на потеху. Но тут уж, извините, что есть, как говорится!
Найдя взглядом замерших на изготовке и не спускавших с неё глаз музыкантов, она коротко кивнула – начинайте!
Глава 30
В начале, словно заплакав, тонко запела свирель.
Традиционный свадебный танец невесты размеренный и плавный. Его музыка в первой половине всегда тиха и печальна – невеста должна показать родителям и гостям, что грустит, покидая свой род. Всё подчинено этой теме: каждый звук нежной мелодии, каждое девичье движение и взгляд.
Были ли Эль близки и созвучны эти эмоции? Она умерла для своей семьи, едва родившись. Но у неё есть дядька с Иридой и малые братишки, и, начиная свой танец, она думала только о них.
Плавно разведя в стороны сложенные у груди руки, и еле заметно, на полупальцах, переступая ногами в мягких сапожках, Эль медленно двинулась по кругу – словно лебедью поплыла, как любила приговаривать Ирида.