— Святослав? — нахмурилась она.
— Святослав, да и служанка. И, если честно, многое сам чувствовал. Ты не очень похожа на ровесниц, на Полину, ведешь себя осмысленнее, взрослее.
— И тебя не пугает, что я из другого мира? Что я не дочь Юрия Вениаминовича?
Вспоминая всю семью Бестужевых и ту Олю, о которой велась речь, князь осознал, что их первая договоренность сработала бы. Он бы никогда не проникся не то, что любовью, обычной симпатией к бедной, затравленной девушке. А свою Олю он полюбил, и полюбил за то, что она была именно собой: сильной, независимой, умной.
— Не пугает. Расскажешь больше о себе?
На кровать запрыгнул еще и вездесущий черный кот, которого Долгорукий устал выгонять.
— Я тоже хочу послушать. Она едва ли что-то помнила.
Оля и рассказала. Как чудом держалась в первые дни, как тяжело ей давались порядки в новом доме, как она мечтала вернуть в свой мир.
— Здесь ко мне все относились плохо, издевались, — пасмурнела супруга. — Олю ведь толком никто не любил, а Федя боялся выказывать симпатию — отец и ее, и его накажет. Он ее тайком защищал.
— А в твоем мире тебя любили? — насторожился Сергей. — Тебе есть к кому возвращаться?
Страх сжал сердце сильнее, гораздо сильнее, чем в том подземелье, где он отыскал возлюбленную и стал участником битвы с демоном. Там он чуть ли не попрощался с Олей. А сейчас что?
Он ее любит настолько, что не сможет удерживать. Не заставит жить рядом с ним, лишь бы она никуда не девалась. Отпустит. И одним богам известно, как тяжело это ему дастся.
Оля зарделась и пододвинулась к нему. Положила голову на мужское плечо, провела пальцами по его щетине, заставляя к ней развернуться.
— Так как здесь, нет. Я люблю тебя, Сергей. И я не хочу уходить.
— А я не хочу, чтобы ты уходила, — перебил ее князь, жадно хватая в свои объятия. — Люблю тебя. Люблю не ту Ольгу, что на цыпочках ходила. Искренне ей сочувствую, жалею, но люблю тебя, такую прекрасную и сильную.
— Эй, — раздалось внизу. — А про меня забыли?
Оказывается, фамильяры — очень ревнивые существа.
***
/Через неделю/
Оля
Жизнь пошла своим чередом. Для меня она понятнее не стала, но появилась хоть какая-то уверенность.
Сергей от меня не отходил, всюду сопровождал, и на всякие разбирательства мы ездили вместе.
Николай Романович выдал мне свое императорское прощение, повинился в том, что слепо доверял преступнику и даже наградил. Я видела, что ему тяжело довериться и мне, но заступничество Александра и других дворян работало мне на руку. Позже выяснилось, что на Его Величество демон успел наложить заклятие, но лечила его уже не я, а Дарья Алексеевна, ныне занявшая должность главного ясновидящего.
Княжна Аракчеева была из тех редких людей, с кем мы поделились тайной моего происхождения. От нее не скроешься, она все чувствует. И пусть женщина была немного разочарована, узнав о настоящей судьбе своей дочери, ко мне отнеслась с теплом и лаской, пообещав научить всему, что знает сама.
Цесаревичу она тоже медлила признаться. Глубоко в душе я ее понимала. Наследник государства, рожденный по меркам этого мира во грехе, может потерять свои позиции. Вот она и наблюдала за ним издалека, близко не приближаясь.
Уварова судили. Николай Романович смилостивился над ним, не решился казнить, помня о былых заслугах. Старый соратник поменял свое имение на узкую, холодную клетку. Сплетни ходили разные — что Дмитрий Сергеевич совсем захворал, не встает. Или что, напротив, ведет себя, словно городской сумасшедший. Сбежать оттуда он уже не мог. Наручники и магические сети не позволили бы. Но я долго просыпалась в кошмарах, где мне слышался его утробный, смеющийся голос.
В наших семьях, наоборот, все было спокойно. Федор, узнав, что меня пленили, направился в столицу. Но к его появлению дело утряслось само собой. Ему, Татьяне и другим я говорить ничего не стала, как и предательстве Святослава не поведала.
Младший брат под давлением поступил в армию, в течение нескольких часов его отправили на границу. Сергей здраво рассудил, что если он там ума не наберется, то не наберется его нигде.
Екатерина Степановна тоже не утерпела, приехала, прихватив с собой Полину с Ярославом. Пока они гостили, я несколько раз ловила заинтересованный взгляды девушки, направленные на друга Сергея — Вадима. Власов же, напротив, вел обычную жизнь светского повесы, и на чаяния сестрицы Долгорукого не отвечал. Ярослав много чему научился и собирался поступать в военную академию. Естественно, вся семья его горячо поддержала.