Дождавшись, когда Екатерина Долгорукая поздоровается с матушкой и Татьяной, я тоже ответила ей улыбкой. Вложила всю наивность, на которую была способна... пока.
— Олюшка, — она меня даже обняла и не выказала брезгливости, — тебя не узнать. Ты не захворала часом?
Вот не может меня не задеть.
— Что вы, — отстранилась от женщины. — Стараюсь для будущей свадьбы.
Знала, что выгляжу куда лучше, чем в первую нашу встречу. Не по меркам их времени, по меркам моего.
Пропал второй подбородок, обозначились ключицы и скулы. Теперь я больше напоминала девушку, а не пухлого ребенка. Кожа подтянулась, живот почти ушел. В молодости со всеми килограммами с легкостью расстаешься.
Мы стояли, а дочь княгини кашлянула, захотела, чтобы и ее представили тоже.
Екатерина Степановна опомнилась.
— Это моя средняя, — погладила она наследницу по голове, — Полина. Будет вам сестрой, Ольга.
— Рада знакомству. — Я была искренне расположена к девушке.
Почему бы и нет? Если судить по телу Олюшки, мы были ровесницами. Она очень походила на брата. Такая же темноволосая, кареглазая, со слабыми силами огневички. Да она больше на почившего Бестужева походит, чем я.
Полина вежливо поздоровалась, но от нее веяло холодом. Не нравилась ей будущая родственница.
Я подозревала, что не обошлось без влияния главы семейства.
— Я тоже, — вымучено отозвалась она и заступила за спину матушки.
Первое время все шло хорошо. Бедная мадам Анри заскучала, явно надеясь на скандал.
Мне приносили платья, выбранные из каталога. Я мерила, выходила, показывалась всем вокруг. То же самое делала и Полина, но когда дело дошло до эскизов свадебного одеяния, тут вторая сторона показала свой истинный характер.
Плохо знакомая с модой этого мира, я всецело положилась на Татьяну, но, видимо, зря. Екатерина Степановна, увидев первый вариант, моментально раскричалась:
— Да она моего сына опозорит. Что за древности?
Платье поменяли на другое. Другое ей тоже не понравилось. Чем дольше я наблюдала за ней, тем больше понимала, что бесится Долгорукая не из-за наряда, а из-за его носительницы. Не хотела она в пару к своему сыну невесту-пустышку. Антонина Михайловна, наоборот, распалялась.
Плевать ей было на дочь, честь рода оскорбили. Едкие замечания постепенно переходили в открытые оскорбления.
— Ей идет! — утверждала моя мать, когда меня обвешали тюлем.
— Как корове в коровнике, — морщилась будущая свекровь.
Девушки, модистка застыли в ожидании. В ателье мы находились несколько часов. И если обычную одежду и приданое выбрали, то о фасоне свадебного платья и речи не шло.
А оно важно. Свадьба в императорском дворце играться будет. Его Императорское Величество нас поздравит. И цесаревич тоже.
Я первой не выдержала.
— Хватит! — гневно посмотрела на старших родственниц. — Сама решу, в чем буду замуж выходить. — Оставьте меня!
— Но Олюшка... — маменька уже догадывалась, что во мне что-то поменялось, что слушать ее не буду, и при необходимости дам отпор.
— Ольга Юрьевна, что за самоуправство?! — строго спрашивала мать Сергея.
— Уходите! — я была тверда в своем решении. — Не вам это надевать, а мы с Полиной сами разберемся.
Понятия не имею, зачем мне было это нужно. Обернулась на Полину и, кажется, получила своеобразную поддержку. Она раскраснелась, прятала глаза, стесняясь поведения своей родительницы.
Оставшись одна, прогнала и швей, чтобы они нам не мешались.
Встала, уперла руки в боки, посмотрела на сестру Сергея.
— Что? Тоже будешь меня ненавидеть, как твоя мать?
Девушка оказалась не робкой. Сошла с постамента, взглянула храбро на меня.
— Ты Бестужева. Наши отцы друг друга терпеть не могли.
— А братья иного мнения, — крыла своими аргументами. — Чем я успела тебе насолить, чтобы ты ко мне загодя плохо относилась?
— Пустышка? — вырвалось у Полины.
И в этом было все объяснение. Оно касалось не только неразумной, молодой девицы, но и всей семьи. Значит, вот что меня ждет в будущем? Проклятия, потому что жена князя магией не владеет?
С одной стороны хотелось показать, что в отличие от ее слабого дара я имела другой, иной, редкий и сильный. Но разум победил желание покрасоваться.
Вряд ли Сергей лучше про меня думает. Тоже страдает, какая неумеха ему в жены досталась. Иначе откуда это неприятие? И если раньше я искренне полагала, что признаюсь Долгорукому в своем даре, честно расскажу, чему обучилась, а что не умею, то теперь уверилась в обратном. Магию скрывать нужно. Его семья правды не заслужила.
О том, что у Екатерины Степановны, у Ольги и у второго брата слабый дар, я знала не понаслышке. Читала, пользуясь своим волшебством. Полина могла его развить, но кто же женщине позволит?