— И что? — Воланд мне рассказывал подобный факт, упоминал про артефакт, куда сильнейшие маги слили родовую магию, объединились и победили, наконец, страшную нежить.
— А то, — поморщилась мать Сергея. — Распался он на несколько кусков, столько же, сколько родов и было. Каждый себе по фрагменту забрал. А предок ваш, тоже Юрий, у Долгоруких часть артефакта похитил.
— Легко и просто украл? Вы его совсем не охраняли, что ли? — насмешливо спросила я.
В мыслях не укладывалось, что некий Бестужев беспрепятственно стащил родовую реликвию, и ему ничего за это не было.
— Охраняли. Он подлостью его заполучил, враньем. Тогда наши семьи дружны были необычайно, соседи же.
Дальше свекровь поведала, что расследование проводили, но доказательства предоставить не смогли. Обвиняли Бестужевых, и тогдашний глава семьи ответил неоспоримыми аргументами, умудрился заодно встречному иску ход дать, что Долгорукие поклепом занимаются. В итоге сей позорный факт скрывался, а добрые взаимоотношения между поместьями были утеряны безвозвратно.
Я поверила княгине. Она так разгорячилась, так страстно реагировала, что сложно не принять за истину ее повествование довольно печальных событий.
Другой вопрос, что, прожив в усадьбе без малого несколько месяцев, ни про какой алый камень и не слыхивала. Хорошо бы с Федором поговорить, но как-то аккуратно, не вызывая в нем подозрений.
— Мне грустно, что моя семья когда-то разочаровала вашу, — посмотрела на Екатерину Степановну. — Но срывать на мне злость не позволю. Я перед вами ни в чем не виновата, а про артефакт от вас узнала.
— Ты его прятать можешь, как и весь род твой проклятый, — фыркнула свекровь, не собираясь делать попытки к примирению, — а Сергей теперь за демоном охотится. Безоружный практически.
Вот в чем ее тревога скрывалась. Волновалась она за сына и слишком полагалась на магический предмет. А то, что фею кроме меня и цесаревича никто не видел, что демона серебром убить можно, вредная мегера в расчет не брала.
Что же...
Я поднялась и пожелала Екатерине Степановне хорошего дня. Полезную информацию выведала, отдохнула, обозначила, чтобы та меня не трогала. По-моему, план максимум выполнен.
Проходя мимо комнат Полины и Ярослава, остановилась, услышав тихий стон. Дверь младшего наследника была приоткрыта, и я, не совладав, с любопытством, заглянула и обомлела.
Мальчишка валялся на полу, бледный, словно не живой. Не двигался, едва дышал. Зачем-то я зашла, и тот все равно на меня никак не реагировал.
Рядом с ним находился учебник по боевой магии с открытыми страницами. Повертев книгу в руках, поняла, что не для первокурсников чтиво, а для тех, кто выпускается из кадетского училища. У брата, видимо, стащил. Стена обуглена, одежда на парне тлеет.
Под ложечкой засосало, моментально возникло мрачное предчувствие. Затворив дверь, чтобы меня никто не выставил, вновь опустилась к юноше на колени и цокнула недовольно языком.
Дурак малолетний.
Понятия не имею, чем он руководствовался, и какие проблемы с учебой в столь юном возрасте у богатых и капризных, но он, определенно, изучал волшебство, пока недоступное его уровню. Не обуздал его, за что и поплатился.
В каком-то необъяснимом порыве положила ладонь ему на грудь. Внутри отозвался собственный дар.
Котик утверждал, что я мысли сумею читать, видеть ауры, а еще лечить. Лечение бы Ярославу очень сейчас пригодилось. Он не умирал, нет, но отдача была заметной, сильной.
Я тоже хороша, сижу и воркую над ним, а надо бежать, лекаря вызывать. Правда, оторваться от мальчишки было тяжелее, чем я думала. Все внутренности сопротивлялись. Я словно каждую ниточку, каждую клеточку в нем рассмотрела, все потоки увидела.
Доверившись интуиции и чутью, оборвала те, что потемнели, сняла с парня боль.
Через несколько минут Ярослав приоткрыл глаза, открыл и закрыл рот, не осознавая, кто находится рядом, проморгался, и как выпалил:
— Ты? Ты чего у меня забыла, пустышка.
Отстранившись от юного дарования рода Долгоруких, я все же нашла в себе силы, чтобы поинтересоваться:
— Что случилось? Как ты себя ранил?
— Не твоего ума дело, — наглец фыркнул мне в лицо.
Подвигался, сгруппировался и встал, не желая валяться перед ненавистной снохой. Похлопал себя по карманам, по рубашке, взгляд его уцепился за учебник, загнанный едва ли не под кровать.
— Ты... — опять он испуганно прикрикнул.
Запереживал, малец, что тайну его выдам. Что расскажу Екатерине Степановне про его опыты с магией.
Первые слова звучали обидно. Если вдовствующей княгине было чуточку простительно ее поведение, все-таки нервы за старшего сына, ревность, нелюбовь к невесте, то младшим я не планировала давать спуску за неуважение.