— А вы о нем печетесь, потому что вам я не нравлюсь со своей помощью, или иная причина имеется?
Судя по лицу свекрови, она не больно-то готова выпустить юношу из-под своей юбки, в большей мере злилась из-за моего участия. Она запретила, а я разрешаю, потворствую. И да, в этом случае я не права, это не мое дело. Но тогда все домашние дождутся случайной смерти младшего сына. Он себя по спрятанным учебником до травмы и чего похуже доведет.
Конечно, можно было признаться, что вчера парня без сознания нашла, но слово-то дано.
Во мне такой калейдоскоп эмоций проносился, у матери князя не меньший. Она приблизилась ко мне, возвышалась. Я тоже поднялась, чтобы подбородком не тянуться.
— А я денег не дам, — нашлась Долгорукая. — Сережа на тебя никакие доверенности выписать не успел, что хочешь в доме меняй, а я верну все обратно на свои места. Что ты без денег будешь делать, Олечка?
Стерва. Получается, я впустую время тратила, чтобы над книгами счетными сидеть. Какая разница, кто в доме повелевает, если все финансы в лапах у склочницы?
Жаль... для нее, что не в этом вопросе.
— Сама оплачу, из своих. — Выпалила и отошла назад, отодвигая стул.
Не хватало толкнуть Екатерину Степановну по неосторожности.
Едва сделала шаг, как чужие пальцы впились в ворот платья и потянули на себя. Кто-то охнул, одна горничная разбила тарелку, испугавшись воинственного жеста моей дражайшей матушки.
— Мы недоговорили, Оля. Сидеть тебе в спальне безвылазно до возвращения Сережи, а там пусть он с тобой разбирается. Неповиновения я не потерплю. Любовнику она писать своему будет, совсем стыд потеряла. Карл Филиппович, — крикнула подоспевшему управляющему, — отведите невестку к себе.
«Кошмар какой», — раздалось в голове голосом Воланда.
Действительно.
Я перестала себя узнавать, вспыхнула словно пламя в камине, словно родовой Долгоруковкий дар на ладони у мага.
Ожесточилась.
И время будто остановилось. Все двигалось медленно, тягуче. Я мысли читала прислуги, отчетливо ощущала их страх и любопытство. Душевные метания усатого мужчины, боявшегося к нам подходить, чтобы ни с кем отношений не потерять. Злость свекрови на меня. И при этом не чувствовалось в ней ненависти ко мне, в основном там обида за сына, за его положение, что невесту ему дурную всучили. Перечислять долго можно.
Сорвав с себя ладонь, я вывернулась и с силой сжала запястье женщины.
— Не смейте никогда меня трогать! — говорила и ловила в ее глазах натуральный страх. По-моему, она ощутила силу гнева и мое магическое могущество. — Никогда. И запирать вы меня не смеете. Вопрос с преподавателем решен. Я напишу тому, кому считаю нужным. А насчет работы в усадьбе, так мне плевать. Лишь бы вы из меня дуру не делали, и мои приказы выполнялись, будили в срок, кота кормили, не мешали.
— Да ты... да ты...
Забилась Екатерина Степановна в истерике.
Жалости во мне она не вызвала, только новою усталость и досаду. Я бы и дальше ее держала, может, проявила бы себя во всей красе, как ясновидец, но со спины закричал Ярослав.
— Отойди от нее. Отойди, или я в тебя пульсар отправлю.
Защищали-то не меня, маму.
Догадывалась, что отвратительно себя показала. Отпустила женщину и поглядела на мальчишку. Ту ниточку, что вчера обрела между им и собой, лично разорвала, поругавшись с его матерью.
Печально?
Очень.
И я бы объяснилась, но продолжать спор желания не возникло.
— Мне пора, — просто прошептала мимоходом, минуя и Ярослава, и Полину, и управляющего.
Шагнула во двор, распугав всю прислугу. Позабыла и про шубку, и про другую теплую одежду. Рядом семенил кот.
— Ты, дуреха, почти себя обозначила. Все тебя заподозрят.
— И что? Мне все оскорбления сносить? — взглянула на фамильяра.
— Нет, — буркнул он. — Полезна им встряска. Позже отбрехаемся, на фею свалим.
Мы дошли до ворот, но стражники не спешили их отворять.
— В чем дело? — выгнула бровь, обращаясь к старшему по охране.
— Не велено, княгиня, — один из мужчин поклонился. — Приказ от Его Превосходительства. Либо в повозке со стражниками, либо вы дома, поймите.
Теоретически я все понимала и считала Сергея Владимировича отличным хозяином, но не собиралась в заточении дни куковать. Благо рядом Воланд, любивший подсказывать.
— Приладь силу, пофлиртуй. Они тебя и выпустят.
Своя мощь мне виделась в каком-то розовом цвете, настоящим, девочковым. Сосредоточилась, направила незримую волну, а потом обольстительно улыбнулась.
— Я очень ценю ваш труд. И заботу о себе ценю, ваши волнения, но что со мной в лесу случиться? Это же издавна территория Долгоруких и Бестужевых. Я там каждую тропку знаю, каждую травинку.