Движения стали осмысленнее, резче. А потом в доме словно приведение завелось. Всюду потухли свечи, задрожал пол, забились окна в ставнях. Опять его благоверная выпустила магию, не в силах с ней совладать.
Слава богам, что они оба достигли места назначения.
Долгорукий стащил ее со своего плеча, аккуратно положил на постель, но заклятье не снял. Отошел подальше и наблюдал за женой, которая металась из стороны в сторону.
Она и сама испугалась своей реакции, выпущенного волшебства. Складывалось впечатление, что будь она в силах, она бы никогда себя не выдала.
Он отчетливо почувствовал чужое вмешательство в ауру, как она его «читает». Даже специально все щиты снял, чтобы Ольга знала, какие муки ему принесла.
Но скинув ее с плеча, завидев ее испуганное донельзя лицо, он смилостивился, пожалел и позволил разговаривать.
— Если сделаешь это, — забилась она в самый угол, — никогда не прощу. Слышишь? Никогда. Не убью, но отомстить смогу.
Глаза у нее бегали, дышала тяжело. С уголка глаз скатилась одна слезинка.
— Я похож на насильника? — Сергей выступил вперед и сел на самый краешек.
Вот же дурная. Какую бы ярость тот ни испытывал, в жизни бы не стал издеваться над женой. Чтобы она не натворила, какую бы беду в дом ни принесла.
— Ты меня понес сюда, ты голоса лишил, ты... — Она схватилась за подушку, подняла над головой, явно целясь в хозяина комнаты, но в последний момент передумала. Бросила ее на пол, заплакала. — Ненавижу тебя!
Его злость прошла мгновенно, не мог устоять дворянин перед женскими слезами, а слова Ольги добавили веса в его груз вины.
Ненавидит. Вон как смотрит, словно мечтает, чтобы он под землю провалился. Разве этого он хотел с ней? Разве собирался хоть как-то юную княжну обижать?
Осторожно двигаясь, стараясь заново не испугать жену, он остановился в непосредственной близости. Она лежала на животе и содрогалась от рыданий.
— Оля, Ольга, — не знал, как вести себя лучше, — я не хотел. Не хотел тебе никакую боль причинять.
Зачем-то провел ладонью по рассыпавшимся волосам, скользнул вниз, к пояснице.
— Прости меня, не планировал я тебя пугать. Моя мать, сестра...
Она резко развернулась.
— Не хотел? Твои родные меня ни во что не ставят, ненавидят. Напели тебе жалобы обо мне, а ты и рад все слушать. Конечно, все недовольны, что тебя на пустышке женили. А я? Я довольна? Думаешь, мечтала о тебе, вздыхала по ночам? Отпусти, дай этот клятый развод. Екатерина Степановна, Полина и Ярослав осчастливятся.
Опять она про развод талдычит, который в их положении невозможен. А теперь и вдвойне. Не будет же он скрывать от императора, что у Ольги Долгорукой дар спящий, редкий проснулся.
— С моей матерью и Полей вопрос решен, — поведал ей мужчина. — Ежели не уживешься с ними, не услышишь от них извинения, то они поедут в другое имение. Будут вести хозяйство там.
Ему показалось, или всхлипывания прекратились? Чтобы не лгать, чем-то успокоить супругу, Сергей добавил:
— А Ярослав ко мне сам с повинной пришел. Сообщил, что был к тебе несправедлив. Стыдится.
Девушка развернулась, явив миру заплаканное лицо. Князю захотелось прижать ее к сердцу, смахнуть с ресниц остатки слезинок, забрать ее горе и любым способом замолить прощение. Он и сам хорош, оставил ее с обиженной свекровью, подозревал ведь, что матушка не смирится с его женитьбой.
Все-таки Ольга молодая, несмышленая, держится великолепно, даже умудрилась домашних в его отсутствие построить, а все же переживает, боится.
Будь ее воля, владей она магией в полной мере, все бы по струнке ходили.
— Значит, ты передумал? — это было первое, что она спросила.
Жаль, что ему толком ответить нечего. Ясновидящая. Любой другой бы на его месте в девицу вцепился. Какие возможности открываются.
С другой стороны, удерживать подле себя магиссу, которая чувств к нему не питает, не хотелось. И Женька еще...
Вспомнив про крепостную, Долгорукий потемнел.
— Не передумал, нет, — закачал он головой. — У нас уговор: год вместе живем, а потом я готов тебя отослать. С деньгами, с имением. Ты ни в чем нуждаться не будешь. Хочешь, куплю ближайшее, чтобы тебе до Федора было несколько часов пути?
— Но свободы не дашь? — уточняла непокорная жена.
— Прости... — развел он руками.
Искренне полагал, что Ольга снова зальется слезами, упадет носом в покрывало и продолжит стенать и плакать. Но он мог ожидать от нее чего угодно, а Бестужева всегда его удивляла.
Она ни на кого непохожа. Ни на властную мать, ни на кокетку-Полину, ни на раболепствующую Женьку. Сама по себе, целеустремленная, изображает из себя независимую. Тяжело ее чертами характера не восхищаться.