Вздохнула:
– Глянец учит: надо вашего брата на поводке держать. Чтоб ревновали, боялись потерять. Но я не могу. Я просто тебя люблю.
«М-да. Поддержала. – На душе стало еще более тошно. – Добро пожаловать на шоу: жертвенная овца и мужик-негодяй».
Если на всю страну прозвучит правда об уборщице из «Молодежных вестей», выглядеть он будет не слишком красиво.
Галинка – пожалуй, единственная из всей редакции – боготворила Москву. Когда аборигены жаловались на пробки, грязь, климат, возмущалась: «Ничего вы не понимаете! Такой красоты, как на прудах Чистых, нигде в мире нет. А с Воробьевых гор вид – прямо сердце в желудок падает».
Нигде в мире Галинка, впрочем, не бывала. Явилась в столицу из маленького городка за Уралом. Всем, кто не ленился послушать, живописала их фамильный барак с туалетом по коридору. Улицы – по колено в грязи. Стекловатный завод, где пару лет потрудишься – потом на всю жизнь кашель с кровью. Ничего, впрочем, нового для журналиста, который хотя бы минимально поколесил по стране.
Галя страшно гордилась, что смогла сбежать из жалкой клоаки и теперь трудилась аж в самих «Молодежных вестях». Уборщицей – кем, собственно, и была – никогда себя не называла. С гордостью сообщала, что она сотрудница службы клининга. Свои непосредственные обязанности – мытье мест общего пользования и коридоров – исполняла с грустным лицом. Зато расцветала прекрасным цветком, если могла кого-то порадовать. В подсобке всегда держала стратегический запас кофе с чаем. Кому лень самому в магазин – ретиво бросалась сходить и сдачу приносила до копеечки. С днями рождения поздравляла, каждому со своей смешной зарплаты выкраивала грошовый брелочек из ларька, а для любимчиков могла и рукодельное печенье принести. И пусть мозгов хватило только девять классов окончить, главную журналистскую заповедь – что нужно уметь слушать – Галинка усвоила быстро и накрепко. Редакционные снобы поначалу стеснялись плакать в жилетку какой-то уборщице. Но кому материал на летучке разнесут. У кого муж запьет, жена изменит, сын-подросток с катушек сорвется. Коллеги что? Снисходительно скажут: «Забей!» – и забудут. Зато Галинка всегда внимательно выслушает, покивает, утешит.
Полуянов считал себя выше того, чтобы причитать на плече у уборщицы. Но услужливой Галочке симпатизировал. Удивлялся – как у нее получается? В чужом городе, в общаге, без мужика, руки в цыпках, но никогда не скулит, не тычет сурово под ноги грязной тряпкой. Спросишь: «Как дела?» – всегда улыбнется задорно: «Лучше всех». Хотя туфельки в прорехах и под глазами круги – в общаге разве выспаться дадут?
Надька – та своей полноты стыдится, вечно худеет, а Галинка грудь немаленького размера носит с гордостью, верхняя пуговка аппетитно расстегнута, и брючки в обтяжку надевать не стесняется – пышные формы напоказ. Практикантов, кто пытался распускать руки, легко и весело отшивала, безобидным мастодонтам позволяла подержаться. У Димы, конечно, и в мыслях не было вожделеть сотрудницу клининга. Но поглядывал с удовольствием.
А однажды случился у них почти интим.
В тот день прямо из номера слетел выпестованный Полуяновым материал о дачах, «Мерседесах» и зарубежной недвижимости скромного помощника мэра. Коллеги – нос у всех по ветру – после планерки быстренько рассосались. Дима в полном одиночестве прошел к себе в кабинет. В ярости смахнул со стола папку с распечатками, вырезками, детализацией телефонных звонков – плод месячной работы. О чем теперь писать в проклятой газете? Бесконечно прославлять очередные километры плитки и велосипедные дорожки на загазованном бульварном кольце?
Дверь скрипнула.
Галинка. Лицо смущенное. В руках – дешевенький коньячок. Пролепетала:
– Будешь? То есть… будете?
Дима благодарно улыбнулся:
– Наливай.
Шлепнул на стол свою чайную кружку. Пробормотал:
– Сейчас и тебе найдем емкость.
– Не надо. – Девушка покраснела.
Но Полуянов быстро разыскал в ящике стола мятый пластиковый стаканчик.
Разлил.
Хватанули – он залпом, она – скромный глоток.
Но захмелела куда сильнее. Щеки алеют, голосок яростный:
– Знаешь, то есть знаете, Дима! Не расстраивайтесь! Ваш редактор – он трус просто! Или ему денег дали! Я бы вот на вашем месте статью за границу продала.
Полуянов не стал объяснять наивной девушке, что никого за границей не интересуют российские мошенники. Только печально улыбался и постоянно подливал. А когда бутылка наполовину опустела, абсолютно естественно получилось: уронил голову на ее покатое плечо, легко, как теленок ищет мамкин сосок, впился в пухлые губы.