– На самолете. Регулярным рейсом. Потом поездом. В купе, – пробормотала шеф-редактор.
– И какой прогноз? Мы умрем? – спросил Клычко-Желяев почти с детским любопытством.
– Думаю, что нет. Сейчас есть лекарства, – уверенно ответил Полуянов.
– А эти страшные оспины? Их можно будет убрать? – взмолилась Кристина.
– Конечно, – улыбнулся ей Дима. – Если вовремя начать лечение, они просто не успеют тебя изуродовать.
– Он прав? – Продюсер передал микрофон врачу.
Тот заблеял:
– Да! При нынешнем развитии медицины и чума, и натуральная оспа – они вполне излечимы. Особенно если хороший иммунитет. И если срочно – очень срочно – начать колоть иммуноглобулин и антибиотики. Главное – успеть до того, как оспины созреют и начнется эрозия. Но если гнойный процесс в эпидермальных тканях будет протекать остро, рубцы останутся очень глубокими. Тогда ничего не поможет. Даже пластика.
– То есть мне… мне уже поздно?!
– Мы приложим все силы, – заверил Клычко-Желяев. Обернулся на операторов и выдал заключительную речь: – На этом мы прощаемся с вами. Нам нужно срочно принять все меры, чтобы излечить заболевших и не пустить инфекцию дальше Селютина.
Красные лампочки камер дружно погасли.
Долю секунды царило молчание, а потом воцарился хаос. Ведущая кинулась к Анастасии, что-то затараторила – в ее огромных глазах стояли слезы. Любитель мантр осветитель по имени Глеб – на его лице тоже проступала свежая сыпь – разудало выкрикнул:
– И чё? Я буду дохнуть один?!
Подхватил пробегавшую мимо ассистентку, кинулся ее целовать. Девчушка отчаянно завопила.
– Прекратить бардак! – громовым голосом приказал Крычко-Желяев. Подступил к доктору, потребовал: – Вызывай немедленно СЭС, вертолет, всех!
Тот дрожащими руками принялся тыкать в клавиши телефона.
Сам же продюсер поспешил обойти операторов. Лично собрал у всех флешки с записью сегодняшнего эфира. Горячая тема, несомненно, волновала его куда больше, чем риск уродства или смерти.
Артур бережно поднял с пола Кристину, понес к диванчику.
– Убирайтесь отсюда! – злобно взвизгнула Василиса.
– Не вопи, – равнодушно цыкнула на нее Прасковья. – Ты уже инфицирована. Мы все попали. Все.
Надя растерянно обратилась к Диме:
– Слушай, но ты ведь тоже начал болеть! Но поправился, и никакой сыпи…
Полуянов развел руками.
А продюсер продолжал командовать:
– Всем по домам и никуда не отлучаться. Сейчас приедут врачи. Все будет хорошо.
– Не смогут они сегодня, – жалобно пискнул доктор. – Уже темно. Вертолет не сядет. Только завтра с утра.
– Нет! – снова взвилась Кристина. – Я хочу немедленно! Вдруг еще можно успеть?! Дайте мне машину! Я сама поеду в город!!!
– Никуда ты не поедешь! – рявкнул Клычко-Желяев. – Я – лично я! – объявляю карантин. Никто из Селютина не выйдет до тех пор, пока этого не позволят врачи!
– Но зачем ждать утра? – подал голос Артур. – У вас ведь есть транспорт. Давайте поедем в больницу прямо сейчас!
– Тебе мало, что нас тут больше ста человек? Хочешь весь город заразить? – загрохотал продюсер.
– Да мне как-то плевать, – пожал плечами Артур.
Но настаивать на своем не стал. Обнял Кристину. Медленно повел к выходу. Девушка не сопротивлялась.
К Диме и Наде подошла Алла. Виновато попросила:
– А можно я у вас посижу?
– С какой это стати? – поджала губы Митрофанова.
Полуянов воззвал:
– Надюш! Но она ведь здорова пока. А что риск – так мы все под богом ходим.
– Я бы тебя больного не бросила! – возмутилась Надежда.
– Ты у меня золото. Но Аллу я тоже понимаю, – твердо сказал Дмитрий.
Девушка благодарно взглянула на журналиста.
– Ладно, – фыркнула Надя. – Пусть сидит. Предательница.
Они вслед за всеми вышли из студии.
– Может, правда, не ждать никакой вертолет? – горячо предложила Алла. – Угоним у доктора джип. К полуночи уже будем в больнице. Пусть колют. Иммуноглобулин. Все, что можно! Не хочу я такого лица, как у этой Петельской!
– Тогда надо по справедливости, – сказал Дима. – Сначала везти тех, кому хуже. Толика. Кристину. Осветителя этого с сыпью.
– Дима! – жалобно простонала Надя. – Хочешь делать добрые дела – иди делай. Только давайте мы сначала придем домой и спокойно посидим в тишине. Хотя бы полчаса. У меня голова просто взорвется сейчас.
– Да, и у меня после всего этого башка трещит, – согласилась Алла.
На Селютино опускалась ночь. Моросил мелкий дождь. Ветер яростно трепал волосы и полы одежды.
– У меня коньяк остался, – вспомнил Дима.
– Весь мне! – потребовала Надя.
– Тогда мы с Аллой будем пить самогон, – вздохнул Полуянов.
Девушка радостно кивнула. Про своего жениха – возможно, уже умирающего – она даже не вспоминала.