Факт убойный. Сложно поспорить.
— А с вами кто такой информацией поделился?
— Матушка, — чинно ответила Сиена и потом тихо добавила, — и служанки.
Я оглядела весь выводок кандидаток в будущие королевы. Они замолкли, поджали губы, но никто не возражал, не пытался доказывать, что Сиена несет бред. А это значило...
О, у меня скулы скривились, и сердце вздрогнуло. Кто занимался их сексуальным воспитанием? Вызову мерзавца на дуэль.
Пока я отходила от шока, со свидания вернулась Катрина. Застав соперниц во дворе, она растолкала их руками и обнаружила меня...
— Лавли, что случилось? Тебя кто-то обижает?
Катрина пусть и создает мнение розовой, зефирной кокетки, но в гневе страшна и одарена магически.
— Нет, девушки ни причем, — слабо отозвалась я, изображая жест «рука-лицо». — Скорее, меня обидели их родители и гувернантки.
— Чего? — поморщилась леди Ревэйн.
Пришлось ей пересказать суть нашего разговора. Подруга, в отличие от остальных невест, в этом преступном неведении не плавала. С ней как-то заигрывал один, заезжавший в гости, знатный юнец в герцогстве, приглашал на свидание на сеновал, а я довольно подробно и с картинками разъяснила, чем заканчивается подробное времяпрепровождение. Я не против свиданий, но с тем, в ком ты уверена.
Опустив очи долу, а после подняв, она злобненько рассмеялась.
— Сиена, ну ты и дура.
Катрине тоже не понравилась леди Рейегор. Сама виновата.
— А что? Не так? — не унималась драконица. — Если знаешь как, то расскажи.
— Пусть Лавли расскажет, — перевела на меня стрелки подруга.
— Я?
Как упоительно низко.
Это ведь не занятие с будущими медиками, не лекция об изнасилованиях для стажеров, стремящихся в отдел судебной экспертизы. Это юные барышни, мечтавшие о страстной, всепоглощающей любви. И я...
Надо действовать тонко, аккуратно, донести, что это прекрасно, и что выбирать избранника требуется с умом. Короче, там столько нюансов, закачаешься...
Я так не умею.
— Лавли, а кому еще? — весело прощебетала Катрина. — Девочки, это целое искусство. Безумно занятно.
После такой рекламы невесты шевельнулись и почесали свои лбы. Им и до этого казалось, что сведения очень скудные, а брачное ложе больше вызывало страх, чем любопытство. Всматриваясь в их лица, я где-то очень глубоко внутри себя осознавала, что да, что-то рассказать им следует, но...
Но меня же за это казнят.
— А я бы тоже послушала, — внезапно в наши ряды ворвалась распорядительница.
Или не казнят...
— Вы? — изумилась я, встречаясь взглядом с леди Жуи.
— А что? — закатила глаза Андрея. — По мне, очень прискорбно, ежели девица будет паниковать в первую ночь. При должных навыках, — она поправила декольте и моргнула, — можно заставить и короля плясать под вашу дудку.
И чему я удивляюсь, она же ведьма.
— Если ты не против...
— Да, я всеми руками и ногами за, — подтвердила распорядительница. — Что тебе для этого нужно? До вечера успеешь? Организую нам зал, и чтобы никто лишний не подслушивал.
Я, все еще в шоке, пояснила, что мне потребуется. Сущая малость, всего ничего: выход за пределы замка, сопровождающий, и чтобы невесты сохранили этот урок втайне.
Леди Жуи обо всем распорядилась.
Эх, не этого человека я намечала в свои спутники, но на безрыбье...
Нас выпустили за город, когда Никлас осознал, чем ему предстоит заниматься.
— Мы за обычными покупками? — уточнил он.
— Ага, — че-то мне не хотелось его разочаровывать.
Стражника мы не без усилий в карету впихнули, а что с ним произойдет, когда он выяснит пункт назначения? Впрочем, дорога до игорного дома была недолгой.
Мы крепко дружили с Никласом, но я все как-то медлила знакомить его с одной из своих старых подруг. Некая Лалисса Пиджен, а ранее Лариса Голубева тоже была попаданкой. И она, представляете(?) мгновенно вычислила меня.
Отправившись в поисках за лучшей жизнью, женщина не обладала какими-то принципиальными моральными качествами, а посему открыла свой дом увеселений. Он отличался от многих. Во-первых, на торговлю телом был наложен строжайший запрет. А во-вторых, сильные мира сего здесь развлекались, азартно играя во всякие настолки. Леди Пиджен и «монополию» в моду ввела. К ней-то мы и приехали.
Я не знала, как примет меня старая перечница. Распрощались мы лет пять назад, а уже сильно после, до меня донеслись новости, что она процветает. Ее, конечно, осуждали, она была наравне с теми, кто содержал дома с куртизанками, но Лалисса от этого не страдала.