Фотокомментарий №0053
Узорчатостью лепестков и завитков
из кованого злата хвалится ограда:
за ней хранится фотоснимок как награда,
доступная лишь памяти Зверя зрачков —
так охраняются на выставках, в музеях,
творения-шедевры мастеров великих
от посягательств тварей первобытных, диких
особей, пакостить любящих в галереях —
вдруг кислотой облить прекрасную «Данаю»,
и, с вожделеньем, «зырить», как плавится тело
Рембрандта женщины, чтоб вонью засмердело
мастера полотно... мол, тоже ведь страдаю,
когда сочится в дымке ядовитой смеси
и набухает пузырями-волдырями
масляных красок боль; и плачутся слезами
мазки под взмахом параноидальной спеси,
вспоровшей лезвием разорванный хруст ткани;
Данаи обнажённости ран добавляя;
смертью холста дегенерата забавляя
среди плевков-восторгов нецензурной брани!
Вот так и от меня, от Волкодлака, Анна
свадьбой своей отгородилась, как оградой...
Колец венчанье обозначилось преградой
для Зверя-Оборотня, Хищника-тирана?
И тенью мрака падает на золотой
узор ограды счастья свадебного пира
смятенье слов потустороннего вампира,
соприкоснувшегося мыслью с красотой:
«Так непонятно Анны долгое молчанье
и нежеланье — даже другом — меня знать...
Всему виной колоколов свадьбы звучанье?
Счастья настолько много, что можно плевать
пренебрежительно, с презреньем, безразлично
и в Волкодлака... и в стихи... и в «Письма к Анне»?
Кто же из нас, двоих, упорствует в обмане
столь затянувшимся, что просто неприлично
стало на мистику так закрывать глаза,
во лжи песок зарывшись всем известной птицей?»
А судьба ночи-дни сменяет вереницей,
пока льнёт к сердцу Зверя из крови слеза...
Но ведь чужая — не моя, не Волкодлака:
кто может выдавить из Оборотня плач?
Ну, если только стоматолог — зубной врач,
когда с клыками щипчиков наступит драка;
и взмокнет стоматолог, силясь и пытаясь
не поцарапать инструмент о лезвий сталь;
с тоской уже уставив глазки в окон даль,
с матами слов крепости пасти ужасаясь;
всех обложив в уме — вплоть до созвездья Рака;
включая в список, собственно, и Козерога,
пока Зверь размышляет... не спросить ли Бога:
«Сокрыт в молчаньи Анны смысл Тантры знака?»
*****
Фотокомментарий №0054
Орнаментальной вязи строгость из металла
и солнечность скачущих «зайчиков» на нём,
целующих его всегда — утром и днём,
сколько бы троица из роз им не шептала,
мол, нарушаете торжественность момента —
мы же знакомимся опять с букетом Анны,
которому прикосновенья так желанны
платья как пьедестала или постамента —
на девушки коленях, с грацией сидящей... —
словно общенье дочери с папой любимым,
с кокетством обожания неповторимым
средь защищённости любовью настоящей;
пурпурный цвет бутонов, с розы лепестками,
и бархат снежности букета средь вуали —
будто беседа двух сердец, где нет печали, —
и там не машут ссора с дракой кулаками, —
а тянутся друг к другу трепетом свиданья,
переплетаясь ароматами букетов,
делясь таинственностью свадебных секретов
с цветочной откровенностью воспоминанья...
И это, вместе всё — с беседой разговор,
и обожанье дочери, и душ вниманье, —
лишь предвкушенья радостное ожиданье,
как распахнётся шёпотом Зверя признанье,
украсив птицами из слов мечты простор...
— Ань, ты же знаешь, как ценю я твоё тело,
хотя к тебе я никогда не прикасался —
с пальцев хрустальностью лишь только целовался...
От моего вниманья, Ань, сердечко пело?
С «взглянувшей на меня... Мечтою» танцевать,
в мерцаньи ужина вечернего свечей,
когда уложим сладко спать наших детей,
так Зверю хочется... Ты любишь, Ань, мечтать?
...Рядом с тобой идти, запястье прижимая,
локтем касаясь невзначай твоей груди;
и топотит ножками дочка впереди —