– И что ты предлагаешь? Положить его в бар и предлагать гостям?
– Слушай, а можег… может, попробуем? – нерешительно спросил Николай Иванович после секундного молчания.
По всей вероятности, у меня сделалось такое лицо, что младший детектив сильно пожалел о поспешности своего предложения.
– Сдурел?! – заорала я, когда снова обрела дар речи.
– Да я же так, в шутку, – оправдывался Николай Иванович. – Что ты, шуток не понимаешь?..
Всю обратную дорогу я популярно объясняла младшему детективу, как вредно потакать нездоровому любопытству. Говорила так гневно и серьезно, что даже Бронс притих. Лег на заднее сиденье и закрыл свою круглую голову лапами.
Пересев обратно в свою машину, я облегченно вздохнула. Николай Иванович отправился покупать последнее "Идеальное убийство", а я высматривала заправку. Только мне удалось ее обнаружить, как мобильный издал мелодичную трель. Это звонил Гриша.
– Светка нас ждет к трем, постарайтесь не опоздать, а то у нее там свои дела.
Я постаралась и не опоздала.
Гриша тащил меня по длинным извилистым коридорам телецентра. От одной мысли, что сейчас мне предстоит встреча с Ланой Попенхайен, руки сами собой сжимались в кулаки. И лишь сознание важности своей миссии удерживало от искушения прийти в ярость и выложить этой стерве все, что думаю о ее передаче и о ней самой, в частности.
– Еле уговорил! Только я ей не сказал, что она про вас сюжет снимала, – стрекотал Гриша. – Вы будьте повежливее, а то она подумает, что вы для разборки явились.
"Так оно и было бы!" – подумала я, испытывая жгучее желание пообещать вежливость и обмануть надежды.
Редакция программы располагалась в самом конце темного длиннющего коридора. Из открытой двери вырывался свет и доносились взрывы хохота.
Гриша вошел первым и, подняв вверх руки, принялся целоваться с какой-то чрезвычайно милой девушкой. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную, чуть старомодную ракушку на затылке, а веселые карие глаза задорно блестели. Полноватая фигура в сочетании с нежно-персиковым цветом лица, природным румянцем и детским выражением придавали девушке неизъяснимое очарование. Когда их взаимные приветствия с Гришей иссякли, она посмотрела на меня и вздохнула.
– Ой, а я думала – все обойдется. Извините, что мы вас так показали, но людям сейчас злословие нравится. Нам даже некоторые начинающие звезды платят, чтобы мы про них что-нибудь съязвили! Вы не обижайтесь! Если хотите, можем вам один рекламный блок уступить. У нас есть внутри программы, а программа наша очень популярная! Пожалуйста, не сердитесь!
– Светка, ну ты что? – засуетился Гриша. – Ты что? Разве я привел бы к тебе врага? Это та самая женщина, о которой я тебе говорил, с сенсацией про Домовую и Шерера.
– Вы Лапа?!
У меня глаза на лоб полезли. Света Абрамова не имела ни малейшего сходства со своим экранным образом! В телевизоре она выглядит злющей толстой теткой лет тридцати пяти – тридцати семи!
– Да, ужас, правда? – девушка улыбнулась. – Это мне дирекция канала такой образ придумала. Сперва я была девочка-ромашка, а стала стервой Ланой. Зато рейтинг бешеный. Видите, – Света ткнула пальцем в обложку журнала на стене, – Лана Попенхайен, самая популярная ведущая прошлого года.
– С ума сойти, – я была поражена до глубины души. – И вам каждый раз нужно вот так перевоплощаться?!
– Да, – вздохнула Света, – когда запись, еще куда ни шло! Можно сделать дубль, переснять. А в прямом эфире образ выдерживать – жуть! Так что у вас за сенсация ? Расскажите…
Мы сели на диванчик возле столика, заваленного бумагами, и я изложила план, который придумали мы с Ликой. Света слушала внимательно, изредка задавая наводящие вопросы. Потом хихикнула и сказала:
– Это будет лучшая передача в моей жизни!
Едва удержавшись от победного клича, я набрала номер Лики и сказала, что она может звонить Никите и назначать свидание. Бедный – он и не представляет себе, что его ждет!
Осталась только Инга Вербицкая. Номер ее по-прежнему не отвечал.
– Черт, – я потерла лоб.
– Что-то случилось? – заботливо поинтересовалась Света.
– Мне нужно встретиться с Ингой, а я никак не могу до нее дозвониться сегодня целый день! – я почувствовала раздражение.
– Она дома, – уверенно заявила Лана. – Вроде ее новая книга особого успеха не имеет. У нее когда депрессия – она трубку не берет. Хотите, адрес дам?
– Хочу, – сказала я.
Выяснилось, что Вербицкая живет в самой обычной квартире, в блочном доме около метро "Озерки"… По дороге я раздобыла последнее "Идеальное убийство", приду под предлогом получения автографа.
Дверь мне открыл небритый мужчина в оранжевом махровом халате с капюшоном, на голове у товарища волосы стояли дыбом. От него несло жутким перегаром.
– Простите, а Инга дома? – мне с трудом удавалось сохранить приветливое выражение лица.
– Вы что, не знаете? – хмуро буркнул в ответ хозяин. – Инга умерла пять дней назад. Вчера похоронили.
– Как умерла? А я вот книжку купила… – глупо захлопав ресницами, прошептала я, – Я же только вчера с ней разговаривала!
– Слушайте, вы надо мной что – издеваетесь? Идиотская шутка! – хозяин уставился на меня мутным, слегка ненормальным взглядом. – У вас дело какое-то к ней? Если она что-то должна, диск какой-нибудь у вас брала или телефон дать обещала, заходите. Можете посмотреть, нет ли нужного среди ее вещей. Если нет – извините, я не в настроении гостей принимать.
– Мне нужно увидеть ее черновики, – попросила я, кивая на "Идеальное убийство". – И она мне еще… м-м… кассету должна.
Пока не выясню, с кем вчера говорила в "Медиа-старе", не уйду!
Хозяин несколько секунд таращился на меня.
– Заходите, чувствую, меня продует. Он провел меня на кухню. В квартире, очевидно, справляли поминки. Неубранный стол, цветы, зеркала, завешенные тряпками. Отсутствие любезности со стороны хозяина меня не обидело. Хорошо, что вообще стал разговаривать.
– Помянем, – сурово приказал Серж, сунув мне в руки стопку холодной водки и полстакана клюквенного киселя.
Терпеть не могу ни того ни другого, но тут вдруг проглотила, не почувствовав вкуса.
– Глупо так умерла, до сих пор не верится! – Хозяин налил себе вторую стопку. – Я ей говорил, что все эти дурацкие выдумки про убийства добром не кончатся!
– Как умерла Инга? – прошелестела губами я.
– Супа поела, – мрачно ответил хозяин.
– Грибного? – ляпнула я, не подумав.
– Почему грибного? При чем тут грибной! Если бы грибной – так все понятно! Фондю!
– Что? – не поняла я.
– Сыр расплавленный, как в ее третьем "Идеальном убийстве"! Я еще смеялся. Говорил, ну уж такого точно не может быть! И вот! – Он беспомощно всплеснул руками. – Сидела ела, смеялась, макала хлеб в этот дурацкий фондю! Потом схватила стакан с водой и выпила залпом! А этого нельзя! Сыр с хлебом плотный ком образуют! До больницы мы ее не довезли! И чего мы решили этот дурацкий сыр топить! На даче! Почему она холодной воды выпила стакан?! Боже, какой сюр, какой бред!
Я заерзала на месте.
– Извините, а у вас случайно нет лишней фотографии Инги? Мне бы хотелось взять ее на память.
– Сейчас посмотрю, – хозяин потянулся к ящику и вынул оттуда фотоальбом. – Смотрите здесь. Любую можете взять, кроме самой первой.
Я открыла альбомчик. Интересно, как я узнаю Ингу? Если Вербицкая умерла несколько дней назад, то вчера я, по всей видимости, говорила с кем-то другим. Перелистывая страничку за страничкой, я наткнулась на ту самую девушку, которая вчера представилась мне Ингой.
– Кто это? – спросила я у Сержа, который сосредоточенно разливал водку.
Тот посмотрел на снимок и махнул рукой.
– Это Ника, подружка Инги. Начальник службы безопасности Домового. Слышали о таком?
И после этого Василию Петровичу хватило наглости утверждать, что за мной никто не следит?!
– Что?! – я вскочила. Та хрупкая женщина, с которой я вчера так мило ела грибную лапшу на кухне "Медиа-стара" – начальник службы безопасности?!
Серж молча протянул мне рюмку водки.
– Слушай, не скачи, ладно? Я и так сижу с ощущением, что дом это корабль, а на море жуткая качка!