И ушел по косогору прочь, на свой корабль.
13
Итак, их память обчистили, и скорее всего при посредстве яйца, притаившегося в башенке. И хотя никто не посмел высказать это открыто и вслух, всех донимала одна и та же мысль: как найти способ выудить похищенные знания обратно? И даже больше: а что если удастся заполучить из яйца и другие захваченные им знания?
Уоррен сидел за столом у себя в каюте, сжав голову руками и мучительно стараясь сосредоточиться.
Спенсер первым догадался, что они утратили знания, не ощущая утраты, — в том-то и коварство, что не ощущая. Они и сейчас, сию минуту, считают себя людьми науки и являются таковыми, кем же еще! Но они отнюдь не столь умелые, не столь знающие люди, как прежде. И не понимают этого. В том-то и чертовщина — они не ощущают своей ущербности.
Сейчас они презирают капитана за драку. Ну и наплевать! На все наплевать, лишь бы помочь им найти путь к спасению.
Забывчивость. Напасть, известная всей Галактике. И есть куча объяснений этой болезни, куча хитроумных теорий о том, отчего да почему разумные существа забывают то, что усвоили. Но может, все эти теории ложны? Может, забывчивость объясняется не какими-то капризами мозга и вообще не психическими причинами, а тысячами разбросанных по Галактике ловушек, помалу осушающих, обкрадывающих, обгрызающих коллективную память всех разумных созданий, живущих среди звезд?
На Земле люди забывают медленно, капля за каплей на протяжении долгих лет — и, быть может, потому, что ловушки, в зону действия которых входит наша родная планета, расположены очень далеко от нее. А здесь человек забывает иначе — полностью и мгновенно. Не потому ли, что здесь до ловушек рукой подать?
Уоррен попытался представить себе размах этой, условно говоря, операции «Мыслеловка» — и спасовал: самая идея такой операции была слишком грандиозной, да и слишком устрашающей, чтобы мозг согласился ее воспринять. Кто-то поставил себе задачей облететь захолустные планетки, ни на что не годные, не способные привлечь внимания, и заложил ловушки. Собрал ловушки группами, построил башенки, оберегающие их от непогоды и от случайностей, и пустил в действие, подключив к питательным бакам, захороненным глубоко под почвой. После чего улетел домой.
А годы спустя — тысячу, а то и десять тысяч лет спустя, — этот кто-то должен вернуться и выбрать из ловушек улов. Так охотник ставит капканы на зверей, так рыбак маскирует западни для омаров и закидывает сети на осетров.
Здесь собирают урожай, подумалось Уоррену, нескончаемый урожай знаний всех рас Галактики…
Но если так, что же за раса установила такие ловушки? Что за охотник бродит по звездным дорогам, собирая добычу?
Разум отказывался рисовать себе расу столь циничную.
Несомненно одно: кто бы они ни были, охотники возвращаются к своим ловушкам спустя много лет и собирают добытые знания. Иначе просто не может быть, иначе вообще незачем было хлопотать, устанавливая капканы. Но это значит также, что их работа посильна для кого-то другого, для Уоррена с экипажем…
Однако в том-то и штука, что в башенку не забраться. Так что фокус сводится к тому, чтобы проникнуть внутрь и тем не менее сохранить память, приблизиться к яйцу и все-таки не забыть, зачем ты здесь очутился.
Спенсер и все остальные попытались экранировать мозг, но попытка не удалась. Значит должен быть иной, принципиально иной способ.