- Держи, дед, не храни обиду в сердце, а лучше выкинь ее за порог – хотел ему вручить, да у старика руки заняты, так что надел кольцо ему на штырь – Прими дар в искупление моей вины, если мало, скажи, может отслужить тебе смогу чем, а если велишь – покину твой дом тот час же.
Том несколько мгновений буравил меня взглядом, затем, все же, смягчился. Ликом чуть посветлел, гадостей больше не изрекал.
Мы помолчали.
- Ладно... пф... Свартхевди, хрен с тобой – молвил старик.
- Он со мной – согласился я - Так не держишь зла на меня больше? Или мало этого, чтоб обиду смыть? Так скажи, лучше уж решить спор наш, да и забыть про него.
Том вздохнул.
- Да ладно, забыли... пф. Верю я, что не со зла ты. Но вот что... пф... с этим делать? – он потряс кулаками с зажатым в них штырем – С клеем-то ты не обманул, взаправду насмерть держит. И вот с этим – он почесал обломком заросли на подбородке – Никак не можно... пф... мне с такой прорехой в бороде ходить. Авторитет и уважение вмиг растеряю.
- Ну, так сбрей! Ну-ка, не двигай рожей – я аккуратно срезал ножом мешающий деду пучок – Так-то лучше.
- Сдурел? С босым лицом ходить на старости лет?
- Говори тогда, что огнем опалил, когда снадобья вчера варили? Хотя... лучше все-таки сбрить – дед несогласно помотал головой – А потом зелье я одно сварю, после него волосы ой как хорошо растут! Только аккуратно его принимать надо, а то случиться может... всякое.
...лишь бы ты, старый, копыта с него не откинул...
- А с этим что? – Том потыкал своей занозой в мою сторону – Дел по горло, а у меня к рукам мусор прилип.
- Скорее уж ты к нему – глубокомысленно заметил я.
Дед зарычал.
- Я вот сейчас тебе эту штуку промеж глаз вставлю, вот люди на единорога-то подивятся!
- Да ладно, не кипятись, Том. Таааак, дай-ка подумать, чем этот клей растворяется – я задумчиво уставился в закопченный потолок томовых хором - Проще всего, конечно, в кипятке подержать – при этих словах дед злобно засопел – Но ты, думаю, откажешься.
- Шишку свою в кипяток сунь – пробурчал Том себе под нос.
- Еще могу особый раствор сделать, им бабка, что меня учила, котлы самые старые, до блеска отдраивала. С любой ржавчиной настой этот справлялся, грязь, даже окаменевшую, снимал. Клей, мыслю, тоже растворит.
- Вместе с руками? – едко поинтересовался дед – Чтобы из пакостей твоих толк извлечь, Конь, надо тебя из требушета во вражье поселение закидывать. Уверен – и седмицы не пройдет, как сдадутся защитники, дел твоих добрых отведав. А честный люд детей тобой пугать станет. Как же: веди себя хорошо, деточка, да богам молись – ерничал старик – А коли грешить станешь, то накличешь на нас зло великое: явятся тогда Чума, Война, Голод, Смерть и Свартхевди-нордман, что всем гадит без устали...
- Злой ты, Том, нельзя таким быть - я оперся спиной на стену и вытянул ноги – Придумаю чего-нибудь, не тревожься. Разлучу тебя как-нибудь с черпаком твоим ненаглядным.
- Уж ты постарайся.
Ну, раз уж помирились...
- А нет ли, Том, пива у тебя – замирение наше смочить, чтоб больше нам друг другу обид не чинить? Да и мудростью поделиться тебя просить хочу, а оно за пивом лучше усваивается.
... и вообще после ночных утех пить хочется...
Дед ухмыльнулся и задумчиво повращал перстень на штыре.
- Как не быть, только ты в подпол сам за ним лезь, а то мне несподручно с некоторых пор стало.
Мог бы и не напоминать.
Пиво у деда, конечно, так себе, перестоялось. Скуповат, все же, Том, вот выставлял бы на стол почаще – и продукт бы не пропадал. Но пиво пивом, а не за тем пришел все же. Интересные вещи из деда выдоить удалось, в беседе застольной, любопытные весьма.
- Том – принялся я утолять свое любопытство, ибо свербит все же – Ты как-то близко к сердцу принял мои речи, я уж испугался за тебя. Объясни, что не так? Про какую чашу ты вспоминал, и что ты там про воду эту треклятую бормотал?
Пальцы у деда были заняты, и пришлось ему кружку к рукам приматывать, что настроения старику не улучшило.
- Ты и вправду не знаешь, или притворяешься? – ехидно поинтересовался мой собеседник. Судя по его тону, изрядную глупость я совершил, но вот в чем?
- Знал бы – так не спрашивал.
- Совсем ты еще, видать, зеленый. Кто ж тебя такого в топи-то взял? Эээх... Вот что ваша братия обычно из руин тащит – вопросил меня Том, отхлебнув из кружки и поморщившись (напиток кислил и горчил) – Оружие старое, украшательства всякие. Посуду дорогую, Ланс хромой вот, года эдак два назад, стол особый приволок, не простой, а целиком из дерева выращенный. Продал его барону, получил немало. Безделушки всякие несут, ценные. Кому-то везет, и золотишка приносит, кому-то ржавым железом довольствоваться приходится. Иногда, волшебные вещи находят, их, по идее, сдавать надо барону, за справедливую плату, но – дед подмигнул – сам понимаешь, какова у него «справедливая» цена. Если знать места, можно и справедливее найти.
- Волшебные?
- Кольца, пряжки, амулеты, обереги – не то, что на тебе висит – старик кивнул головой на символ Мъелльнира (остальное я носил под рубахой) – А настоящие! Лично видел амулет, который молниями стегался, кольца, которые нечисть чуяли, ремень с особой пряжкой, наденешь который – и бежать сможешь, хоть целый день! Да много чего видал, что народ из Топей приносил. Что волшебное – магу баронскому надлежит показать, и если вещь опасная или проклятая, или злом помеченная – барон ту вещь выкупает. А прочую добычу можно невозбранно продавать. Сбор только королевский плати, за право в топи лазать, грамоту получай – и ходи, собирай злато мертвых. Но есть...
- Чего-то я толпы искателей того злата в лесу не видел, а, Том? – невежливо перебил я старика – В чем подвох, если там все так медом намазано, ходи, ищи да собирай, ежели нашел? ... Эээ, прости, перебил.
- А то, Конь, – старик не обиделся – Думаешь, пришел да взял? А вот шиш тебе. Относительно безопасно в лесу только на пяток миль от той дороги, по которой мы до Прилучины ехали, и то, днем лишь. А далее – берегись, нечисть там стадами пасется. А что в самих топях творится... Да ты ведь был там, чего я тебе рассказываю, сам, небось, видел, так глупых вопросов не задавай!
Ну да. Видел, к сожалению.
- Угу – неопределенно буркнул я – Есть такое.
- Вот и смекай – продолжал дед – Те людишки глупые, которые без оберегов да не подготовившись туда полезут, жить будут плохо и недолго. Да и те, которые готовятся, не всегда возвращаются. На что уж Ланс опытен, и то порой людей теряет, а новые ватаги часто и целиком там остаются. И пополняются рати темные – не лежится там покойничкам, все встают упырями – старик с натугой выговорил сложное слово – Не-гро-эмана-сии там сильны, вот. Про них мне маг один рассказывал, который в отряд затесался. Сейчас, небось, бродит маг тот по Топям, крови людской жаждет, умертвием или упырем восстав...
В комнату неслышно вошла Анна, и, усевшись рядом с дедом, принялась греть уши.
- Покойников бояться – в лес не ходить – самодовольно заявил я - Драугров я десятков пять порубил верной секирой! Не должен карл такого бояться, взять железо в руки да богов помянуть – никакая нежить не устоит перед силой храбрых!
Глаза девушки восхищенно расширились – любят прекрасные девы героев, чего уж там.
А правильные герои любят прекрасных дев, потому что те герои, которые дев не любят – суть мужеложцы, и должно на них плевать и презирать.
Только прекрасным девам бы когти подстричь, а то у хороших и правильных героев исцарапанная спина шибко зудит.
- Дра... Покойников ходячих? Десятков пять? Брешешь, поди.
- Ну не пять... Но много. Клянусь яблоками Идунн (много – это ведь больше одного!), не лгу.