Мужчины рассмеялись. Юстас беспомощно развел руками.
– Он вновь куда-то понесся. Три часа назад я видел, как он уехал верхом.
– Хмм, – протянул Майкл. – Вы уверены, что проследить за ним неэтично?
Бэнкс закатил глаза.
– Именно Соррель предложил это, такого ответа достаточно?
– Верно, – согласился Майкл, и они, явно веселясь, покачали головами.
Затем Лайл обратился к Джоссу:
– Господин сват, – вежливо начал он, пусть и без настоящего тепла в голосе, – вы хорошо проводите время?
– Трудно плохо проводить время в такой цивилизованной компании, – ответил тот.
Юстас неохотно рассмеялся.
– Хорошо сказано, – он поднял бокал с тостом. – Господин сват способен дать отпор.
Джосс вежливо улыбнулся и поднял свой бокал.
– Я вам не враг.
– Вы измените судьбу одного из нас против его желания, – ответил Юстас. – Это тяжело принимать с любезной миной на лице. Особенно, когда Марианна ничего не хочет рассказывать.
Барон усмехнулся.
– Может, она надеется посадить Сорреля на цепь?
Юстас и Лайл рассмеялись.
– Очень хотел бы на это посмотреть, – заявил Бэнкс и перевел взгляд на Джосса. – Вы поэтому здесь, господин сват? Понимаю, вы не можете сказать мне правду… а я предпочту тешить себя иллюзиями. Они объясняют утреннее бешенство Сорреля. Наверняка он почувствовал сжимающуюся петлю.
Джосс глянул на танцпол и увидел, что маркиз ведет королеву обратно к их небольшой группе.
– А, Юстас, – радостно сказала Марианна, когда подошла к ним. – Ты следующий. У нас всегда отлично получается этот танец.
– Ты со всем отлично справляешься, – быстро ответил тот, вручил свой бокал с шампанским Лайлу и подал руку королеве.
Джосс смотрел, как они уходят, попивал вино, прислушивался к ленивому разговору Юстаса и Сорреля, и старался держать всех в поле зрения. Впрочем, ему приходилось наблюдать и за большим количеством людей, чем сейчас.
Майкл и Лайл больше интересовались танцующими, хотя сват не мог сказать, кто на кого смотрит. Он догадывался, что занимало барона… но пока сомневался насчет графа. Единственным серьезным увлечением Лайла в прошлом был мужчина, однако, это еще ни о чем не говорило.
Несколько минут спустя вернулись Марианна и Юстас, и Лайлу было приказано танцевать следующим.
Джосс внимательно наблюдал за их уходом.
– Вы танцуете? – раздался голос Сорреля, вырвавший его из задумчивости.
Стараясь скрыть, что его застали врасплох, Джосс сделал еще один глоток вина.
– Да.
Маркиз усмехнулся и протянул руку.
– Тогда потанцуем, господин сват. Королева не тратит время на скучных людей, а если вы не танцуете, то определенно выглядите скучным. Мы не можем позволить вам выставить ее в плохом свете.
К несчастью, достойных путей для отхода не было – Данкирк ловко расставил ловушку.
– Не знал, что я представляю собой предпочитаемый вами тип партнера по танцам, – сказал он, принимая руку в черной перчатке.
Соррель улыбнулся с вызовом.
– У меня нет типа, который я предпочитаю.
– Легко приходят – легко уходят? – прохладным тоном спросил Джосс, когда они направились в сторону танцпола.
Ему действительно следовало быть осторожнее, но маркиз выбыл из списка, и он не собирался позволять вытирать о себя ноги.
Соррель лишь рассмеялся.
– Это не предпочтительный тип, господин сват, это недостаток, – он поднял их сомкнутые руки в первой позиции. – Надеюсь, вы пристойно танцуете? Наверное, мне надо было спросить об этом раньше?
– Да, надо было, – ответил Джосс, не потрудившись добавить, что танцует очень хорошо.
Первый поворот привлек их ближе друг к другу, и его спина почти коснулась груди маркиза – надлежащая дистанция едва сохранялась. И сват мысленно сделал заметку: откорректировать дело Сорреля, убрав знак вопроса после предложения «согласен воспользоваться обольщением, чтобы добиться своего».
Он уловил слабый аромат цибетина* и цветков апельсина и продолжал чувствовать его, когда фигура танца разлучила их, а когда свела вновь, Джосс опять вдохнул этот запах.
– Так как становятся сватом? – спросил маркиз.
Они снова находились в позиции «спина к груди», и рука Сорреля мимолетно, но чересчур интимно легла на его бедро. Джосс сосредоточился на вопросе.
– Точно так же, как становятся представителем любой другой профессии.
– Существует много причин, по которым выбирают род занятий, – возразил Данкирк. – По склонности, по безысходности, по праву рождения… – Джосс повернулся к нему лицом, и маркиз придвинулся ближе – теперь между ними было расстояние в ладонь, что превышало границы пристойности. – По принуждению.
Джосс шагнул вправо, выполняя движение, и отвернул голову.
– По склонности, милорд.
– Мммм… – протянул Соррель. – По склонности к чему? – внезапно он больно сжал его руку.
Уордингтон приложил усилия, чтобы не вздрогнуть.
– Указывать в кого людям влюбляться? С кем они должны провести свою жизнь? Я не вижу, какое вы имеете право диктовать, как устраивать личную жизнь других.
– Не моя обязанность и не мое право говорить человеку, кого он любит или должен любить, – ответил Джосс и замолчал, когда шаги танца развели их в стороны. Он продолжил в миг их воссоединения: – Моя обязанность, или одна из нескольких, показать, где можно обрести любовь. Я не указываю, а лишь делаю все возможное, чтобы предоставить лучшие варианты.
Пальцы, удерживающие его ладонь, не ослабляли хватку. Завтра у него будет ныть рука. Но Джосс все равно ничем не выдал, что испытывает боль, отказываясь уступить даже в малом.
– Милорд, вы никогда не видели меня за работой, не знаете моих результатов. Почему вы, по меньшей мере, не можете судить меня по справедливости?
Данкирк рассмеялся и внезапно потянул его прочь с танцпола в прилегающий к залу коридор и вверх по короткому лестничному пролету.
Когда они остановились, Джосс понял, что оказался на маленьком балконе, который обычно занимают музыканты, но сегодня по какой-то причине Ее Величество посадила их прямо на танцполе.
– Вы видите женщину в светло-голубом?
Джосс посмотрел туда, куда указывал Соррель, и кивнул.
– А мужчину в темно-зеленом?
Он вновь кивнул.
– Шесть месяцев назад они, наконец, завершили двухгодичное ухаживание, о котором говорил весь дворец. Все так мило, искренне, нежно и совершенно очаровательно. Они обменивались клятвами любви и преданности. Через два месяца после свадьбы жена переспала с приезжим иностранным министром, а муж позволил мне соблазнить себя в саду, – маркиз холодно улыбнулся. – Он оказался не особо талантлив. Я понимаю, почему она сбежала к министру.
Джосс не успел ответить, потому что Данкирк указал на двух мужчин: один одетый в пурпур, другой – в черное.
– Они помолвлены, непрерывно клянутся в любви друг к другу. Все считают их красивой парой. Первого я взял на его же столе и по его же предложению на прошлой неделе. Если бы я подошел ко второму… – он слегка дернул плечом.
Потом Соррель показал еще несколько пар, все «влюбленные», и, по крайней мере, один из партнеров был неверен, хотя не всегда они нарушали обет с маркизом, однако, часто именно с ним.
– Неудачные партии, – рассматривая разные пары, сказал Джосс, когда, наконец, Соррель замолчал. Потом остановился на мужчинах в пурпурном и черном. – Никогда не стоит судить по одному взгляду, но иногда один взгляд может поведать очень многое.
Данкирк презрительно усмехнулся.
– Неужели?
– Да, – сказал он, указывая на мужчин. – Каждый раз, когда они остаются вдвоем, разговор затихает. Если два человека не находят темы для беседы, то им не следует связывать себя пожизненным обязательством. Могут найтись другие причины, объясняющие их молчание, возможно, здесь кроется опасность доверия мимолетному взгляду, но все же. Это изъян, который должен быть отмечен и исследован.