Но «карусель» крутилась в направлении, противоположном вращению Земли. Мы старались раскручивать Луну под прямым углом к осн ее вращения вокруг Земли, так сказать — в направлении с севера на юг. Продолжая давить на Луну, мы разогнали вращение до трех тысяч миль в час. Через пять минут сила инерции окончательно была преодолена, это значило, что Луна полностью проворачивалась вокруг своей оси каждые два часа — именно такая скорость нам была необходима.
Теперь можно было не мокнуть больше под дождем и выпить горячего кофе. В комнате набилось много народа: к нам присоединились пятнадцать ведущих сенаторов. Мы попросили их не шуметь, а сами присели и вновь сосредоточились на Луне — интересно, сработал ли наш маневр?
Сработало. В течение двадцати минут та половина Луны, которую мы обычно видим с Земли, отвернулась от нас в открытый космос, и нам предстала ее обратная сторона. Как мы и предполагали, возбуждающее воздействие Луны уменьшилось наполовину. Тысячелетиями лучи ее психической энергии бомбардировали Землю, а теперь они отражались в открытый космос.
Через час некогда темная сторона Луны полностью открылась для обзора. Беспокойные вибрации с поверхности Луны почти не ощущались. Мы поинтересовались у сенаторов, не заметили ли они в себе каких-либо перемен. Кто-то ничего не заметил, но несколько человек признались, что почувствовали себя «миролюбивей», чем час назад.
И только теперь мы смогли объяснить президенту, о чем он должен сказать в своем заявлении. План был прост и ясен: президент скажет народу, что американская исследовательская станция на Луне передала сообщение о появлении огромных неизвестных космических кораблей, а после этого связь со станцией якобы прервалась.
Президент весьма скептически выслушал нас, но мы заверили его, что все будет нормально, и посоветовали ему пойти лечь спать…
Исторического выступления президента я не видел — так получилось, что в это время я впервые за две недели, истекшие со дня старта корабля, заснул крепким сном. Поэтому, проснувшись в десять утра, я узнал, что первая часть нашего плана была выполнена. Весь мир переключился на канал, где выступал президент. Известие о вращении Луны вокруг своей оси вызвало в крупных городах вспышки истерии. (Не прощу себе никогда: оказывается, мой старый друг королевский астроном, сэр Джордж Гиббс, слег с сердечным приступом, когда во время наблюдений в Гринвичской обсерватории вдруг увидел, как Луна закрутилась; через несколько часов он скончался). Заявление президента о пришельцах подтвердило самые худшие опасения. Никто не интересовался, почему они раскрутили Луну. Но вся планета в течение суток могла увидеть невооруженным взглядом вращение Луны. В те дни стояло полнолуние, поэтому видимость для большинства районов Азии и Европы была прекрасная. Сразу, конечно, движение было незаметно — вращение было не быстрее хода минутной стрелки часов, но всякий, кто смотрел больше десяти минут, мог заметить, как пятна на Луне медленно ползут с севера на юг.
Мы надеялись, что эти новости отвлекут всех от войны, но не учли влияния паразитов. К полудню поступили новости о том, что на север Югославии и Италию обрушились шесть водородных ракет, пострадало от атаки более тысячи квадратных миль площади. Хэзард решил, что нельзя прекращать войну без единого залпа. Можно было бы смириться с таким положением вещей, если бы он уничтожил этим залпом хотя бы Гвамбе, но судя по всему, диктатор остался жив: вечером он выступил по телевидению и поклялся, что кто бы там ни был — пришельцы или не пришельцы, но Хэзарду он никогда не простит гибели своих солдат. (Впрочем, во время атаки погибли в основном итальянские и югославские граждане, основные силы Гвамбе находились южнее зоны обстрела.) С этой минуты Гвамбе объявил тотальную войну до полного уничтожения белой расы.
К шести вечера поступили более оптимистические известия. Из армии Гвамбе дезертировали несколько тысяч солдат. Перспектива вторжения пришельцев с Луны заставила их вспомнить о своих семьях. Но Гвамбе по-прежнему твердил, что его воины будут биться до конца. Через несколько часов водородной ракетой был уничтожен город Грац в Штирии, там погибли полмиллиона солдат Хэзарда. Еще три ракеты упали в сельской местности между Грацем и Клагенфуртом — человеческих жертв было немного, но сотни квадратных миль плодородной почвы были погублены. Поздно вечером мы узнали, что войска Хэзарда наконец перешли границу Югославии и завязали в Мариборе бой с многочисленной армией Гвамбе. Сам город Марибор был полностью уничтожен космическими лучами, и главная битва состоялась в миле от него.
Теперь нам стало ясно, что пришла пора действовать. Мы надеялись, что лунная угроза остановит войну хотя бы на несколько дней и даст Совету Всемирной Безопасности время для действий. Чего добьются паразиты сознания, если война будет продолжаться? Если мир погибнет — а это произошло бы без сомнений, — то и они тоже погибнут. С другой стороны, если война прекратится, у них не останется шансов выжить. Теперь мы знали их секрет — связь с источником энергии в космосе они потеряли, поэтому мы можем ежедневно уничтожать их тысячами (если, конечно, они не научатся приспосабливаться к новым условиям). Возможно, они надеялись, что несколько тысяч человек переживут Армагеддон — ведь выживали же люди после предыдущих лунных катастроф. Как бы там ни было, все выглядело так, словно паразиты считали человеческую расу обреченной на самоубийство.
Главное — не терять времени. Если Гвамбе или Хэзард действительно стремились ко всеобщему уничтожению, то сделать это им было не слишком трудно. Любой, даже не слишком компетентный инженер сможет запросто превратить «чистую» водородную бомбу в кобальтовую, поместив ее в кобальтовый кожух, — для этого хватит суток. Но даже в этом случае человечество сможет спастись, лишь бы суметь потом очистить атмосферу от кобальта-60. Нашей психокинетической энергии для этого вполне достаточно, правда, на это могут уйти месяцы и даже годы. На это, скорее всего, и надеялись паразиты.
В Дуранго, штат Колорадо, группа ученых работала над новым типом космического корабля с огромными фотонными парусами. Об этом мы слышали еще на девяносто первой базе. Корабль сконструировали из особо легкого сплава лития и бериллия, размеров он был внушительных — под стать гигантским парусам.
Я спросил у президента, как далеко продвинулись работы и возможно ли использовать его сейчас? Он связался с базой в Дуранго и дал ответ: корпус уже собран, но двигатели пока на стадии испытания.
Это не страшно, заметил я. Нам нужен только корабль. Причем выкрашенный в черный цвет. С базы ответили, что это невозможно: площадь его поверхности составляет почти две квадратные мили. Президент помрачнел, накричал на того, с кем говорил, и отключил телескрин. «Когда вы будете подлетать к Дуранго, — сказал он, — корабль уже полностью выкрасят в черный цвет».
Корабль действительно поражал своими размерами. Строительство шло на дне огромного кратера, который возник после падения метеорита в 1980 году. Все работы производились в режиме особой секретности — над кратером даже возвели силовой купол, под которым просматривался корпус корабля, словно очертания гигантской пули. Самой плоской была хвостовая часть корпуса, туда же должны были убираться и фотонные паруса. Высота корабля составляла две тысячи футов.
Мы прилетели на базу в Дуранго через пять часов после разговора с президентом. Вся база пропахла нитрокраской, повсюду виднелись черные пятна — даже люди были перемазаны с ног до головы. Зато и весь корабль стал полностью черным.
Близилась полночь. Мы попросили командира базы генерал-майора Гейтса отпустить всех людей по домам и снять силовой барьер. Гейтсу было приказано выполнять любое наше распоряжение, и обычно он беспрекословно помогал нам, но в этот раз даже он изумился.