Но у собственно людей творческий процесс протекает иначе. Я в своей жизни не встречал ЧЕЛОВЕКА-творца на ниве частного предпринимательства, хотя многие из ЧЕЛОВЕКОВ попали в эту сферу в силу обстоятельств и добились там немалых успехов. Не встречал я ни одного творца, который бы искрил созиданием, работая на козла.
Лишь когда полем деятельности для творческих человеков становилось созидание ради интересов коллектива, общества, страны или достижения общей возвышенной мечты абстрактного характера, то одновременно миллионы людей становились творцами, горели энтузиазмом и восторгались общими успехами без всякой привязки к личным интересам или личным успехам.
Например, в Советском Сталинском обществе, где творили миллионы, созидали искренние энтузиасты-стахановцы, день и ночь трудившиеся в тяжелейших условиях во имя высокой идеи, не знавшие достойного, по нынешним, конечно же, меркам, вознаграждения, но испытавшие восторженное счастье лишь от своего права творить, подаренного им обществом. Советские люди, как отдельная форма разумной жизни, были устроены парадоксально, и о них можно рассказывать много интересного и необычного. Но скажи такому советскому творцу, что он с тем же энтузиазмом должен горбатиться на буржуя, а ему за это станут втрое больше платить и сытнее его кормить, то в ответ можно было бы выхватить по морде. Факт остается фактом: осознание высокой общественной значимости задачи у собственно людей (формы разумной жизни) автоматически высекает творческую искру и энтузиазм. И чем более общественные и значимые стоят перед людьми задачи, тем выше созидательная отдача человеков.
Но и это еще не все. Исключительно люди, как форма разума, способны восторженно творить во имя не просто осязаемых коллективных интересов, но и во имя интересов высоких и абстрактных, во имя идеалов, никак не связанных с личным статусом, успехом и вознаграждением. Удивительно, что лишь люди чести с готовностью жертвуют своими личными интересами во имя идеалов и способны впадать от этого в творческий экстаз. Только человек, как форма разумной жизни, может взорваться восторгом, прочитав название проекта «ЗВЕЗДНЫЕ КОРАБЛИ», и непременно станет воображать высокую благородную миссию, тайну, прогрессорство, подвиг и жертвенность во имя науки, общества, справедливости, искательства, всеобщего счастья. Советская фантастика, проповедовавшая такие мечты у человеков, распродавалась миллионными тиражами. Параллельно существовала фантастика, созданная иными формами жизни, где дальний космос бороздили те же космические корабли, но населенные торгашами, разбойниками, работорговцами и колонизаторами, а герои жертвовали жизнями во имя чистогана. И эти два вымышленных мира вообще не пересекались. Люди с брезгливым любопытством знакомились с подобным чтивом, а «не люди» не могли понять, о чем вообще толкует советская литература и фантастика в частности, настолько внутренний мир советского человека был чище, глубже и сложнее внутреннего мира хищников и падальщиков, создававших альтернативную культуру.
Однако рука об руку с людьми-творцами в сталинском Союзе на стройках первых пятилеток трудились и творили, притом творили не менее эффективно, представители англосаксонской формы разумной жизни. Их вклад в сталинские пятилетки невозможно переоценить, настолько он был значительным. Они свою часть работы выполнили на «отлично», за что получали высокое вознаграждение, но в большинстве своем так и не поняли внутреннюю природу и не почувствовали движущие мотивы массового энтузиазма советских строителей. Совсем-совсем рядом с эффективными дельцами и живыми автоматами, представлявшими на стройках пятилеток англо-саксонскую белую форму жизни, бушевала энтузиазмом и творческим горением огненная стихия другой белой формы разумной жизни — советских людей, но две эти созидательные лавины так и не слились друг с дружкой даже по краешку. Советские люди белой расы остались так же далеки от белых гоминидов-англосаксов, не проникнув ни на миллиметр во внутренний мир друг друга, как и человек остается далеким от того, чтобы почувствовать внутренний мир дельфинов или бушменов. Это в какой-то мере подтверждает гипотезу о том, что разные формы жизни функционируют каждая на своей волне. Вернее, природа витального поля, скорее всего, является общей, но вот исчисляемые характеристики волн каждой формы жизни абсолютно разнятся.