— Кто это он?
— Команда, — сказал Дима. — Мишка-салажонок, трус, предатель! Представляешь, свежую рыбу отказался есть, я, говорит, только жареную дома ел. А про паруса и слушать не стал. Представляешь?
— Представляю… — слабым голосом сказал Женька, соображая, к чему все эти разговоры клонит Дима.
— Я хотел распилить катамаран, чтобы он на «ката» плыл домой, а я на «маране» вокруг света, он, понимаешь, расплакался.
— Кто расплакался? Катамаран?
— Какой катамаран! Мишка-салажонок. Я, говорит, один обратно дорогу не найду, я, говорит, заблужусь в океане. Ну, и пришлось вместе с ним домой возвращаться. — Дима замолчал, а потом сказал решительно: — Так что ты будь готов.
— А я и так… — сказал Женька, понимая, что он и есть теперь та команда, с которой Дима решил второй раз проплыть вокруг света.
— Что скажешь? — сурово спросил Дима.
Женька долго думал и совсем убито сказал:
— Благодарю… — и замолчал.
— За что? — спросил Дима.
— Благодарю за внимание… то есть за доверие.
— Ничего не поделаешь, — сказал Дима. — Это все называется испытание на флаг. Ты, конечно, знаешь, что морские флаги делаются из материала особой прочности… Так что в интересах всего человечества… Понимаешь?
— Конечно, понимаю, — сказал Женька.
Поплавки тихо лежали на воде. Женька сидел и думал, как бы это рыба вовсе не стала клевать. Уж если Димыч выловит пару плотвичек — пусть он их и ест.
Вот у Димы пусть и клюет. А у него, Женьки, лучше не надо.
Вдруг за поворотом реки, совсем рядом с дачами, затарахтел земснаряд. Да так громко, что, вероятно, разогнал всю рыбу в реке. Женька сидел и с удовольствием слушал, как тарахтит земснаряд. Он очень обрадовался, что ему не придется есть сырую рыбу. А Дима ужасно расстроился. Даже разозлился и, скрипя зубами, стал сматывать удочки.
Женька решил, что Дима стал сматывать удочки в полном смысле этого слова и они больше не будут сегодня готовиться к путешествиям, а будут просто лежать на берегу, просто купаться, просто загорать, но не тут-то было! Смотав удочки, Дима произнес следующие загадочные слова:
— Ну, что ж, раз сырой рыбы нет под рукой, будем тренироваться на чем-нибудь другом.
С этими словами Дима перевел взгляд на Женькины новые ботинки с ушками. Эти ботинки Женьке только вчера подарил папа.
Он знал, что Женька давно мечтал о спортивных ботинках с ушками и белым верхом, на толстой кожаной подошве. Поэтому папа и подарил Женьке именно такие ботинки.
— Сырая рыба — это что! — сказал Дима, глядя на ботинки. — Самое главное, надо уметь есть кожаные паруса. По методу итальянца Пигафетти.
Дима смотрел на Женьку, как укротитель смотрит на зверя, когда он, например, не хочет прыгать через горящий обруч, а Женька смотрел на Диму, как на укротителя.
Так они сидели на песке и смотрели друг на друга, пока Дима не произнес наконец:
— Ну что ты?
— Что я? — спросил Женька.
— Давай! — сказал Дима.
— Что — давай? — спросил Женька с дрожью в голосе.
— Давай разувайся!
— Зачем? — спросил Женька.
— Тренироваться будем!
— На чем? — спросил Женька, понимая и делая вид, что не понимает.
— На твоих ботинках!
Женька решил скорчить из себя круглого дурака и спросил:
— А как мы будем на них… тренироваться?
— Как?! Съедим их, и все! — ответил Дима просто, так просто, как будто всю жизнь только и делал, что ел кожаные ботинки.
Как пожалел Женька в ту минуту, что земснаряд разогнал на реке всю рыбу, ведь если бы был у них в ведерке хоть какой-нибудь улов, то они бы сейчас уплетали его за обе щеки и, конечно, Диме бы не пришло в голову предлагать есть кожаные ботинки!
Нет! Нет! Надо было что-то делать! Надо было каким-то образом немедленно спасти жизнь новеньких кожаных ботинок. Надо было немедленно заманить Димины мысли в какую-то новую ловушку! Может быть, тоже предложить съесть, но только что-нибудь другое! Скажем, небольшой куст сирени с корой, листьями, с ветвями и даже с корнями, и даже с землей.
Но разве Диму простой корой соблазнишь, если он решил съесть ботинки? «Ну, хорошо, — думал Женька, — если уж надо обязательно есть кожаные ботинки, то почему же мои?! Почему не Димины?! Прекрасная идея!»
— Давай есть ботинки! — бодро сказал Женька. — Только, чур, начнем с твоих!
— Пожалуйста! — сказал Дима. — Только где это ты читал, чтобы умирающие от голода путешественники употребляли в пищу резиновые кеды?!
Для иллюстрации Дима вытянул из песка свои ноги в кедах, в старых резиновых, совершенно несъедобных кедах! Какая неудача! Ведь у Женьки дома тоже были кеды! Зачем же он, дурак такой, потащился в теплую погоду в жестких, новых, совершенно неудобных ботинках! Фасонщик несчастный!