Воспоминание седьмое
ПУЛЬС ГЛУБОКОГО НАПОЛНЕНИЯ
Люди обычно судят друг о друге по поступкам, а не по мотивам этих поступков, и это очень плохо. И очень неправильно. Сами посудите: примерно через полминуты я подойду к Маслову и задам ему трепку. Если рассудить этот поступок, не вникая в его мотивы, то это неправильный поступок. Просто какая-то хулиганская выходка. А раз выходка хулиганская, и если судить обо мне по этому поступку, я, значит, сами понимаете кто. Это, если обо мне судить по поступку. Если же начать разбираться не в поступке, а в его мотивах, то получается совсем другая картина. В классе сидит человек, первый на Земле псип, сверкс и чедоземпр. Он весь день тренировался на центрифуге и в термокамере, а вечером еще занимался в школе. У человека ноют все мышцы, а от занятий болит голова. Вместо того чтобы отдыхать, он и сейчас продолжает трудиться: он решает сразу несколько очень серьезных задач — как же ему все-таки быть с денежными затруднениями и так далее и тому подобное. Да еще накачивает мышцу левой руки и правой ноги. Да еще решает космический кроссворд.
В это время в класс врываются во главе с Масловым презренные лирики и начинают над ним строить всякие шаржики-маржики. Да еще дают всякие прозвища. Справедливо это? Несправедливо! А если это несправедливо, то дать за это по первое число! Справедливо? Справедливо! Я стал грозно и неторопливо приближаться к драмкружковцам со словами:
— Удар, его воздействие на тела изучал еще Леонардо да Винчи, но он, понятно, не располагал техникой наблюдения быстро протекающих процессов, и он, и Исаак Ньютон, живший на два столетия позднее, исследовали движение, предшествующее удару, и его результат: деформацию, изменение структуры тела, — продолжал я сыпать скороговоркой, — но постичь процесс распространения ударной волны в теле, а тем более измерить его они, конечно, были не в состоянии.
Как раз на этой мысли я успел подойти к Маслову и со словами: «И знание! И сила!» — стукнул его как следует, чтобы он в следующий раз знал, как меня передразнивать. Я в то же время громко развивал идею удара:
— Со временем необходимость измерений этого процесса становилась все более настоятельной, вырастала в проблему: ведь удар — одновременно созидающая и разрушающая сила, и его способность разрушения нужно контролировать.
Думаю, что больше от разрушительной силы моих ударов, чем от созидательной, все девчонки сразу с визгом разбежались, конечно, в разные стороны. Только одна Т. Т. почему-то осталась бесстрашно стоять на месте. Я думал, что весь драмкружок распадется после первого же распространения моей ударной волны в их телах, но Бегунов, Ломакин, Кашин и Дудасов сплотились, словно хоккейная команда. И бросились, как один, на выручку Маслову, издавая жалкие выкрики:
— Ах ты, Угрюм-башка!
— Кроссворд!
— Дух изгнания!
На что я им ответил:
— Ударные волны распространяются в твердом теле примерно так же, как звуковые в закрытой комнате — отражаясь, интерферируя (то есть накладываясь), усиливая или ослабляя друг друга. Ударное ускорение в разных точках тела различно, его далеко не всегда можно предвидеть, рассчитать. Вот почему важно уметь его измерить. Этим и занимаются ученые лаборатории измерений параметров удара Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии имени Д. И. Менделеева в Ленинграде.
Конечно, делать сразу четыре дела лучше в спокойной обстановке, чем во время потасовки. Но я и здесь не терял даром времени: сыпал удары направо и налево (нырок! уклон! обманное движение! удар!), читал лекцию «Как измерить силу удара», решал кроссворд (созвездие южного полушария неба из восьми букв?) и думал о денежных затруднениях (Что же делать мне с деньгами? Что делать?).
Было еще и пятое дело, если быть точным. Кроме ударов, которые я наносил, были еще удары, которые я получал, или, как говорят боксеры, пропускал. Один из таких ударов пришелся мне в лоб. Это был отличный удар. Такой мощный и результативный, что вопрос о сурдокамере, где бы я мог тренировать себя в тишине изолированного пространства, вдруг как-то разрешился сам собой: СУРДОКАМЕРУ МОЖНО Ж УСТРОИТЬ ЛЕТОМ В ДЕРЕВНЕ! У БАБУШКИ! В ПОГРЕБЕ! В ДЕРЕВНЕ! В ДЕРЕВНЕ ПОД ЗЕМЛЕЙ НАВЕРНЯКА СТОИТ ПОЛНАЯ ТИШИНА! И ПРОДУКТЫ ТАМ ЕСТЬ!..
«Да, кто-то очень удачно съездил меня по лбу. Даже непонятно, кто из этих желторотиков может обладать таким хорошо поставленным ударом?» — подумал я, разбрасывая всех в разные стороны и загоняя Маслова и Дудасова в геометрическую фигуру, образованную углом класса. «Так, Иванов! Так! Разделяй и властвуй, Иванов!» К сожалению, мою программу мне удалось выполнить только наполовину. Именно в тот момент, когда я разделил всех самодеятельников и собрался над ними властвовать, в класс в сопровождении наших девчонок вошла классная руководительница. По закону инерции (открытому Галилеем еще в 1632 году!) я еще некоторое время, конечно, продолжал драться и даже договорил до точки следующий абзац: