— Это какой-то сверхумный, сверхзагадочный сверхбезобразник!
— Знаете, что, ребята, я хочу в конце нашей беседы внушить вам одну очень полезную мысль, — сказал я.
И эти слова просто взорвали моего отца.
— Минуточку! — воскликнул отец. — Что здесь происходит? Кто кого проверяет? Кто в ком разбирается? Кто кого воспитывает? Кто и что кому внушает? И кто кого здесь гипнотизирует?
«Ах, вот в чем дело! — мелькнуло у меня в голове. — Отец пригласил к себе на помощь не просто врача, а гипнотизера».
— Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия, — сказал отец. — Ты согласен загипнотизироваться? — спросил меня отец.
— Конечно, согласен, — сказал я, — если дело приняло такой оборот.
— Вы согласны его загипнотизировать? — обратился папа к дяди Петиному знакомому.
— Я согласен, — ответил дяди Петин знакомый. — Но я не убежден, поддастся ли он гипнозу.
— Поддамся, поддамся, — успокоил я гипнотизера.
— И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь предмету хотя бы тройку! Вы можете внушить ему, — обратился папа к дяди Петиному знакомому, — что он… нет уж лучше в спящем состоянии вы объясните, для чего это все нужно!
Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я, как ни в чем не бывало, вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели, не сводя глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, папа спросил:
— А где же доктор?
— Он спит, — сказал я.
— Как спит?! — вскрикнули в один голос папа и дядя Петя.
— Очень просто. Я его загипнотизировал.
— Как ты его загипнотизировал? — не понял отец.
— Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог, — объяснил я. — Он со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас только половина пятого.
— Ну, всем досталось, и гипнотизеру больше всех! — захохотал дядя Петя и все хохотал и хохотал до слез.
Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!
— Разбудить, — закричал папа, — разбудить гипнотизера, сейчас же разбудить!
— Пожалуйста, — сказал я, — разбудить так разбудить.
Мы втроем прошли в мою комнату, и папа с дядей Петей увидели гипнотизера, лежащего на моей кровати в глубоком сне.
— Пациент находится, — сказал я, — в глубоком гипнотическом сне третьей стадии. Обычно различают три степени глубины гипноза: сонливость, гипотаксию и сомнамбулизм. При сонливости наблюдается легкая дремота и общее расслабление мускулатуры. При гипотаксии, характеризующейся угнетением произвольных движений, часто отмечается так называемая восковидная гибкость мускулатуры — каталепсия, то есть такое состояние, при котором рука, нога или голова загипнотизированного долго сохраняют приданное им искусственное положение. Сомнамбулическая стадия — это стадия наиболее глубокого гипноза. Во время сомнамбулизма загипнотизированному можно внушить различные зрительные, слуховые и обонятельные так называемые галлюцинации.
— Перестань хоть сейчас читать лекцию и немедленно разбуди доктора, — сказал папа в отчаянии.
— А может, мозг-то работает у Юрки не шестью шесть — тридцать шесть, — услышал я за своей спиной. — Может, шестью восемь — сорок восемь? — тихо сказал дядя Петя.
— Что происходит? Ничего не понимаю! — тихо воскликнул отец.
— Таблица уважения происходит, — объяснил я отцу и неожиданно открыл дверцу шкафа. В шкафу сидели Шамшурин и Данилова. — Выходите… заговор обреченных! — и я стал выводить доктора из третьей стадии гипнотического сна.
Воспоминание семнадцатое
ОКАЗЫВАЕТСЯ, Я ЗНАЮ ДАЖЕ ТО, ЧЕГО Я НЕ ЗНАЮ
Я, дорогие товарищи потомки, уже натянул на себя куртку и подумал, что меня уже давно никто не атакует стихами. И только об этом подумал, как тут же обнаружил в правом кармане куртки свернутый листок бумаги. Я извлек его из кармана и развернул. Ну конечно же это были стихи! Стихи назывались загадочно и на этот раз имели прямое отношение к космосу. Посудите сами: название стихотворения было такое — «На далекой звезде, на Збюне». Затем шли такие, с позволения сказать, четверостишия: