В это время на сцену действительно вышел Сережа Голованов. Виктор посмотрел на Сережу и сказал: «Зацепится». А Борис с ним не согласился: «Не зацепится. Спорим на билет в кино… на тридцать копеек». Виктор сказал: «Спорим». Потом Сережа спросил: «Ребята, почему мы не начинаем концерт?» И тут же действительно зацепился ботинком за гвоздь и упал на пол. Когда он поднялся, закрыв один глаз рукой, а потом отнял ее от лица, я увидел под глазом у Сережи синяк, а на лбу шишку. Сережа потрогал свой лоб и сказал: «Ой, как же это я буду с шишкой на лбу петь? Безобразие! Вы же ведущие! — И он обрушился на Базыкина и Павлова: — Сцену не могли приготовить!» С этими словами Сережа повернулся и ушел со сцены. Когда Сережа ушел, то Виктор сказал: «Все, я выиграл. Давай тридцать копеек». Пришлось Борису достать из кармана мелочь, которую он и отдал Виктору. «Держи, — сказал Борис. — Хотя, подожди. Вон Толя Кузнецов с балалайкой идет… Спорим на шестьдесят копеек, что и он зацепится». Виктор согласился и сказал: «Спорим». В это время на сцену действительно вышел Толя Кузнецов, в руках у него действительно была балалайка. Он шел не глядя себе под ноги, споткнулся о гвоздь, упал и сломал балалайку. С пола он поднялся со слезами на глазах и сказал расстроенно: «Безобразие! Куда вы смотрите?» «В чем дело? Под ноги надо смотреть!» — объяснил Виктор. Махнув рукой и собрав остатки балалайки с пола, Толя Кузнецов ушел со сцены. А Борис Павлов рассмеялся и сказал Базыкину: «Давай шестьдесят копеек». Виктор с неохотой отдал деньги и сказал: «Действительно безобразие!» Потом он посмотрел по сторонам и спросил Бориса: «Больше никто не идет?» «Нет», — ответил Борис. «Жаль, — сказал Виктор, — что же делать?» «Как что? — ответил Борис. — Давай вытаскивать этот проклятый гвоздь». С этими словами он наклонился, хотел было вытащить и уже схватился за шляпку, но Виктор его остановил словами: «Ишь хитрый какой. Выиграл — и сразу вытаскивать. Я еще должен вернуть свои деньги обратно». Но Борис не стал его слушать, взял с рояля молоток, щипцы, подошел к торчащему из пола гвоздю и сказал: «Поздно. Давай». Виктор взял молоток и сказал: «Предлагаю вытащить». А Борис, в руках которого были щипцы, сказал: «Лучше забить». «Хорошо, забивай», — сказал Виктор. «Молоток у тебя, ты и забивай», — возразил Борис. «Я предлагаю вытащить», — сказал Виктор. «Тащи», — предложил Борис. «У тебя же щипцы, ты и тащи», — сказал Виктор. «Так мы не договоримся, — ответил Виктор и достал монетку. — Давай метнем… Так — тебе, так — мне…»
В это время на сцену вышла целая танцевальная группа. И Гена Ухов сказал: «Ребята, в чем дело? Почему вы не начинаете концерт?» Едва успев это произнести, он споткнулся о гвоздь и упал. А шедшие сзади девчонки и мальчишки упали прямо на него. Получилась целая куча-мала. Гена выбрался из-под упавших на него ребят, и хромая, сказал: «Ой!.. Ой!.. Ой, я ногу ушиб… Ой, и подметку оторвал…» Лена Марченко сказала: «А у меня платье порвалось!» «Что ты разнюнился?» — сказал Геннадию Виктор. «Да, мне же вальс танцевать, а у меня подметка хлопает», — ответил ему Гена. «Подумаешь, хлопает, — сказал Борис, — танцуй вместо вальса чечетку!» Но Гена посмотрел на него с презрением и сказал: «Я отказываюсь участвовать в таком концерте при такой организации». И Лена Марченко его поддержала и гордо заявила: «И я отказываюсь». И Сережа Голованов поддержал Лену, заявив: «Я тоже не буду. У меня голос на нервной почве совсем пропал». И все ребята разошлись. «Ребята, куда вы? Из-за какого-то маленького-маленького гвоздика срываете концерт!» — закричал им вдогонку Виктор. «В конце концов, спотыкались все, а вытащить — никого нет», — поддержал его Борис. «Что же делать? Придется отменить концерт», — развел руками Виктор. «Придется», — согласился с ним Борис. С этими словами он замахнулся на гвоздь и сказал: «Давай на прощание…» «Не стоит, — сказал Виктор, — нам сегодня с тобой больше по этой сцене не ходить». Но тут же споткнулся о гвоздь и упал. И заойкал: «Ой, ой, ой!» Борис бросился к нему на помощь, но тоже зацепился за гвоздь и тоже упал, и тоже заойкал: «Ой-ой-ой!» «Дайте занавес!» — закричал Виктор. «И доктора!» — подхватил Борис. Занавес стал медленно закрываться. И на просцениуме снова появились Виктор Базыкин и Борис Павлов. У одного — в гипсе рука, у другого — нога, а под мышкой два костыля. «М-да», — сказал многозначительно Борис. В это время за сценой внезапно раздался страшный грохот. «Что там еще случилось?» — громко крикнул Борис. А Виктор заглянул за занавес и сказал: «Пожарник разбился». Борис махнул безнадежно рукой и сказал: «Дорогие ребята! Все… Вот так наш концерт и закончился…» — «…бы…» — добавил Виктор, «…если бы…» —добавил Борис. «За полчаса до начала…», — добавил Виктор. «Этот маленький гвоздь, который принес концерту такие большие неприятности, не вытащили бы из пола… Может, он», — сказал Борис и указал на Виктора. «А может, он», — указал Виктор на Бориса. А Борис указал на появившегося Толю и сказал: «А может, он…» А Толя указал на появившуюся Лену Марченко: «А может, она…» А Лена указала на появившуюся танцевальную группу: «А может, кто-нибудь из них…» В это время из-за занавеса высунул голову Семен Цейтлин в каске пожарника и сказал: «А может, я…» И все хором крикнули: «А может, он!..» После чего громким и радостным голосом Виктор объявил: «Дорогие ребята. Начинаем наш концерт!» А Борис добавил еще более громким и более радостным голосом: «И никаких гвоздей!» Окончив этот номер, все участники концерта посмотрели на меня.