Серое Крыло вздрогнул. Он знал, что это правда. Пусть жизнь в горах порой бывала невыносимо тяжела, пусть голод и холод были вечными спутниками горных котов, Серое Крыло до сих пор с тоской вспоминал величественные горные вершины, вздымающиеся в низкое серое небо, и нередко вздыхал, мечтая ещё хоть раз в жизни услышать рокот водопада.
«Я до сих пор скучаю по оставшимся здесь котам. Особенно по Тихому Дождю…»
— Но зачем…
— Помолчи! — оборвала его Камнесказительница, указав дрожащими усами на паука, бесшумно плетущего в серебристом лунном свете свою паутину.
Приглядевшись, Серое Крыло заметил запутавшихся в сетях мух. Паук медленно приближался к ним, по тонким сверкающим нитям пробегала дрожь.
Серое Крыло подавил смешок.
«Вот обжора! Скоро растолстеет так, что паутина лопнет». Неожиданно Камнесказительница вскочила со своего места, с неожиданной ловкостью подскочила, сорвала паутину когтями и порвала её в клочья.
Серое Крыло отпрянул, когда паук шлёпнулся на камни. Не растерявшись, многоногий паутинщик прямо в полёте выпустил из себя ещё одну тонкую нитку, повис на ней и плавно приземлился на землю. Едва коснувшись камней, паук шмыгнул в сторону и растаял в темноте. Его дом был разрушен, добыча ускользнула.
— Зачем ты это сделала? — спросил Серое Крыло, с недоумением взглянув на Камнесказительницу.
— Это неважно! — отрезала старая кошка. — Лучше ответь — что сделал паук?
«Что за глупый вопрос? — подумал про себя Серое Крыло. — Но я поступлю ещё глупее, если скажу это вслух!»
— Э-мм… он спасся, — осторожно ответил он.
— Верно, — одобрительно кивнула Камнесказительница. — И что он будет делать дальше?
«Да что же это такое? — с раздражением подумал Серое Крыло. — Неужели она вызвала меня сюда во сне только для того, чтобы наблюдать за пауками и болтать всякий вздор? Я ей не котёнок, которого нужно учить терпению и наблюдательности!»
— Построит новый дом, — прошипел Серое Крыло, проглотив досаду.
— Снова верно, — довольно промурлыкала Камнесказительница. — Вот видишь, всё просто. Умение приспосабливаться — залог мудрости и долголетия. Я не случайно говорю это тебе, Серое Крыло. Очень скоро от тебя потребуется такое же умение. Ты должен будешь проявить гибкость и приспособиться. Ты должен будешь выстоять — ради себя, ради всех своих товарищей. Будь сильным и не забывай, что иногда гибкость — тоже сила. Ты уже знаешь, что жизнь трудна, а порой и горька. Очень скоро она станет ещё труднее.
Серое Крыло охватило мрачное предчувствие. Он вздрогнул и покачал головой.
— Пожалуйста, скажи мне больше! — взмолился он. — Что нас ждёт?
Старая кошка печально склонила голову и глубоко вздохнула.
— Прости, Серое Крыло, — с горечью прошептала она. — Я не могу творить твоё будущее, не могу подталкивать тебя на тот или иной путь. Всё, что в моей власти, — это предостеречь тебя и направить. Но все решения ты будешь принимать сам. Запомни, Серое Крыло: ты должен будешь выстоять во что бы ни стало! Ещё никогда тебе так не понадобятся силы!
Она замолчала, пристально глядя куда-то за плечо Серого Крыла. Он обернулся, скользнул взглядом по тёмному туннелю — и заметил в полу большой пещеры, где спала его мать Тихий Дождь, углубление. Сердце Серого Крыла сжала знакомая боль.
«Я так давно оставил её, покинул одну в горах… Я так тоскую, мама. Мне так хочется прижаться к тебе, почувствовать тепло твоей шерсти…»
— Сделай всё, чтобы твоя мать могла гордиться тобой! — раздался за его спиной скрипучий голос врачевательницы. — Никогда не забывай, кто ты такой и откуда пришёл. Я говорю тебе это только потому, что знаю: у тебя хватит сил выслушать и принять мои слова. Тебя и твоих друзей ждёт великая судьба, Серое Крыло. Но помни: судьба не ждёт вечно!
Глава I
— Пора похоронить погибших, — обронила Длинная Тень.
Гром вздрогнул. Слова Длинной Тени вывели его из оцепенения, вернули в мир, где царили смерть и разрушение. Трава на поляне Четырёх Деревьев была примята и изодрана когтями, повсюду валялись клочья вырванной шерсти, лунный свет озарял чёрные лужи подсыхающей крови. На вытоптанной траве лежали мёртвые коты. Их остекленевшие глаза были открыты, на перекошенных мордах застыли гримасы боли и смертельного ужаса. Ярость, кидавшая их в бой, ушла вместе с жизнью, испарилась, как роса под утренним солнцем. Сейчас все — живые и мёртвые — выглядели одинаково испуганными и беззащитными.
Что-то мелькнуло сбоку от Грома, краем глаза он уловил промельк чёрных крыльев. На нижнюю ветку дуба уселась тяжёлая серая ворона. Взгляд её крошечных блестящих глазок с жадным нетерпением обшаривал поляну. Гром содрогнулся от отвращения, шерсть на его хребте встала дыбом.