Да, есть такая вещь как инструкция, и объективно я сделать ничего не могла, но я ведь даже не попыталась! Надо было набрать кого-нибудь, хотя бы Владимира Николаевича, или просто выслушать несчастную!
Но я торопилась. Я верила в то, что эта женщина безумна или пьяна, или под веществами – почти так ведь всегда и было с нашими клиентами. А теперь она мертва и я, если не последняя, кто мог бы ей помочь, то точно в числе последних.
–Может быть, Софе лучше пойти домой? – Альцер внимательно наблюдал за мной. видимо, что-то в моём лице ему не нравилось, но я никогда и не умела скрывать свои чувства.
–А? – встрепенулся Владимир Николаевич, уже сосредоточенно писавший вопросы для нашего человека в полиции. – Да-да.
–А может лучше оставить? Мы здесь присмотрим…– тон Гайи мне не нравился. Он стал каким-то удивительно ласковым.
–Сердца у тебя нет! – обозлился Альцер. – Соф, иди, правда. Ты что-то совсем белая.
Не знаю, была я белой или нет, но чувствовала себя точно паршиво и потому поднялась. Под общее молчание надела пуховик и сменила туфли на сапоги.
–Может тебя проводить? – спросил Альцер, похоже, ему хотелось что-то сказать и подальше от Гайи, которая недобро взирала на меня.
Но мне говорить не хотелось. Из-за меня умер человек!
–Дойду, спасибо.
Я выскочила, стараясь не взглянуть ни на кого. За дверь, пробежала через коридор, но не подумала даже остановиться. Остановилась я только на улице, когда лёгкие царапнуло морозным зимним воздухом, и я смогла думать.
Из-за меня умер человек. А ведь Агнешка говорила мне, что тут, возможно, была нужна моя помощь. Но что бы я сделала? И как солгать Агнешке почему я пришла домой?
Ладно… это уже вторично. Первый вопрос, по-настоящему важный, далёкий от мук совести: знает ли Филипп, что его знакомая мертва? Если нет, стоит ли мне сообщить об этом? Это будет по-человечески? Или мне не стоит уже лезть?
С другой стороны, я буквально вчера уже не полезла! И что теперь? Мёртвая женщина.
Я сунула руку в сумку, поискала телефон, и одновременно взглянула по воле какой-то нечистой силы вверх, на наши окна. И хорошо, что взглянула – в окне мелькнула Гайя. Она явно за мной наблюдала.
Я отпустила вглубь сумочки телефон, который уже нашла, схватила платок, приложила его ко рту. Вроде бы как его и искала, и зашагала дальше. Конечно, ничего криминального в том, чтобы позвонить нет, но мне не нравилось, что Гайя за мной наблюдала. Едва ли она делала это из человеколюбия или беспокоясь.
Я завернула в подворотню, сдержав дрожь – тут. Буквально вчера, меньше суток назад я её встретила…
Но нет. Надо взять себя в руки. Я сняла варежку, потянулась снова к сумочке, не обращая внимания на мгновенно начавшую леденеть руку.
Филипп не брал трубку долго, я уже собиралась сбросить звонок, но он нарушил мои планы:
–Да?
–Филипп, это Ружинская.
Я замерла, не зная как сказать. То, что ещё несколько минут назад казалось мне правильным, снова стало глупым. Но Филипп обрадовался:
–Ты уже знаешь, да? Она мертва!
И сколько же радости было в его голосе! Наверное, он понял уровень моего шока по моему молчанию, потому что заспешил:
–Нет-нет, я не радуюсь её смерти, не думай! Просто, я уже переговорил с полицией, и собирался как раз звонить тебе.
У него в полиции свой человек? как и у нас?
И опять же – собирался звонить? Но в итоге это я звоню. И почему мне бы не подождать?
–Слышишь?
–Да, – промолвила я с трудом.
–Так вот! – Филипп явно ликовал, – представь себе, смерть Карины наступила около шести-семи часов вечера.
Значит её звали Карина? Красивое имя. Мне нравится. Стоп…что?
–Это невозможно! Я встретила её около девяти!
–Во-от! – Филипп торжествовал. – А мне она звонила около половины десятого, сказать, что встретила тебя, после чего я позвонил тебе. А между тем она была часа два-три мертва! Представляешь?
Теперь я поняла причину его восторга – мы оба вчера контактировали с призраком. Вот только из нас очень плохие специалисты, если мы этого не поняли.
–Этого не может быть.
–Ты где? – вдруг забеспокоился Филипп. – Давай встретимся? Можешь в обед задержаться? Я подъеду.
–Меня отпустили на сегодня.
–Даже так? хорошо. Давай я…минут через сорок подъеду? У тебя там недалеко есть кофейня – то ли «Шоколадка», то ли «Шоколадница». Давай там?
–Угу, – бормотнула я и Филипп отсоединился.
Если до звонка ему мои чувства были просто смешанными, то сейчас я ощутила полную разобранность мыслей. Если он прав и мы столкнулись с призраком, то почему мы этого не поняли? И почему Карина не поняла что мертва? Если он не прав, то…какое может быть объяснение? Филипп не я, если я могла ещё обознаться, то он знал её явно лучше. Мог ли он спятить?