–Уходящий показал мне это, показал мне этот момент. Я была там, – вот теперь я была беспощадна. – Я убила её.
–Ты была тогда жива! – возмутился Филип и поднялся с постели. Щёлкнул выключатель, выхватывая из плена темноты всю комнату. Что ж, его понять можно – я бы тоже не хотела быть в комнате с существом, которое спокойно говорит о мистическом убийстве.
Неважно даже о чьём именно убийстве!
–Ты была жива…– при свете люстры Филипп обрёл больше уверенности и окончательно очнулся от бессонницы и бесполезных попыток сна. – Ты умерла позже!
–Это так и не так, – я вздохнула, – Филипп, я же говорила тебе, что время там…оно другое. Оно совсем другое.
Филипп криво улыбнулся, так улыбаются люди, когда сталкиваются с каким-то непобедимым упрямством.
–Софья, я понимаю, что время там идёт иначе. Но есть события «до» и есть события «после». Помнишь, в школе? Прошлое, настоящее, будущие времена.
Несмотря на то, что улыбаться совсем не хотелось, я не сдержалась и отозвалась язвительно:
–Ага, а ещё прошедшее неопределённое, давнопрошедшее и прочие монстры!
–Ты поняла мою мысль!
–Зато ты не понял мою.
Филипп помолчал. Он очень хотел понять, что я ему пытаюсь сказать, но, видимо, час и место не очень располагали. Я уже пожалела о том, что не выбрала более удачного момента для беседы, но он тут предложил:
–Пойдём на кухню. Я сварю кофе, ты съешь какой-нибудь бутерброд…
Бутерброд был кстати. Злаковый батончик, конечно, вещь, но ему не сравниться с ломтиком сыра на пшеничном хлебе!
До кухни переместились в молчании. Филипп старался не смотреть на меня. Он возился у кофеварки, потом резал бутерброды, и всё вроде бы было в его движениях естественно, но я чувствовала, как сильно он напряжён. Не каждый день ведь услышишь от вернувшейся из небытия сущности о том, что она причастна к чьему-то убийству!
–Мне тоже страшно, – сказала я. Это было правдой. Осознать себя частью преступления, увидеть себя, его совершающей, но при этом не помнить?..
–Я не могу понять, – отозвался Филипп с готовностью. Он уже сидел напротив. Ткнувшись в чашку. – Я никак не могу понять! С чего ты вообще взяла, что ты что-то сделала?
–Я это видела.
Я видела, Филипп. Мне показал Уходящий, но я не представляю, как тебе это объяснить, ведь я сама едва ли что-то понимаю. Он всё ещё в моей голове. Он всё ещё со мной. Я слышу его серый голос. Я подчиняюсь его серой воле. Не всем своим существом, но явно какой-то его частью.
–Как ты…– он осёкся, сделал глубокий вдох, – как, Соф?
Люди! Почему все люди такие…люди? Почему им надо объяснять и доказывать? Я не знаю, это ведь не та ситуация.
–Я видела, Филипп. Мне показали.
–Кто?
–Уходящий.
–Его ведь нет! – Филипп потерялся окончательно, – или когда ты была мертва?
–Меня в самом деле нет? – ответ Уходящего прозвучал в моей голове незамедлительно. Но он не пытался меня остановить. Это настораживало, но мне нужно было что-то делать. Нужна была помощь. Совет. Сочувствие!
Я не ответила ему, я ответила Филиппу:
–Это не так важно. Посмертие устроено таким образом, что в некоторых его точках происходят несколько эпох. Я ведь говорила? Это как…
С аналогиями у меня лучше не стало.
–Ну вот представь, что в одной точке сходятся воды нескольких рек. Ну чтобы образовать озерцо, например.
–Озерцо? – усмехнулся Филипп.
–Ну или не озерцо! – я обозлилась, – не цепляйся, если я говорю что не так. Я пытаюсь тебе объяснить то, что вообще смертным знать не положено.
–Но это правда звучит как бред, – Филипп взглянул на меня, – исходя из твоих слов, можно решить, что ты в какой-то точке посмертного мира можешь видеть одновременно Александра Македонского и Ленина! Это ж невозможно.
–Македонский, кстати, был с хорошим чувством юмора…– Уходящий был тут как тут.
Я поморщилась от серости его голоса. Филипп истолковал это по-своему:
–Это действительно звучит как-то так!
–Да оно и есть как-то так! – я потеряла терпение, – Филипп, время для людей. Для живых людей, понимаешь? это их выдумка. Это то, что отличает их мир от нашего. Тьфу! Наш мир от их мира.