Пока Игорь вспоминал, Филипп убедился, что Майя хитрит и откровенно уже напряглась, вслушиваясь в их разговор. Можно было бы выйти и в коридор, и её выгнать, но только не хотелось Филиппу закрывать от нее дорогу к правде. Знать если захочет – догадается по обрывкам правды, по крупицам соберет. Или допросится, уступит любопытству, а так, чтобы таиться… нет, Филипп не отказался бы от компании тех, кто знает его тайны. Но не вываливать же их теперь из-за этого на блюдечке с голубой каемочкой, верно?
–Призраки опять? – Игорь сделал попытку засмеяться, но закашлялся.
–Ну пока не знаем, но перспективно, – Филипп не лукавил, – а у меня полтора землекопа, как говорится: я да Майя. А там может помощь нужна посильнее. А может и врачебная.
Некоторое время было почти осязаемо слышно как Игорь борется с собой, наконец, сдался:
–Ладно, что надо сделать?
Это было уже другим разговором!
–Завтра заедем за тобой – я и Майя. И на дело. Ты просто рядом держись, может пригодишься.
Игорь согласился, но уже без азарта и вяло. Похоже что жалел. На этом разговор закончился. Филипп обратился к Майе:
–Завтра поедем за одним человечком, а от него к мальчику. Поняла?
–Поняла, а кто он? Ну, то есть – медкомиссия и тут же поехать к ребенку? – Майя хлопала глазами.
–Он Игорь, а большего ты пока не спрашивай, не к добру, – посоветовал Филипп, и совет его был искренним. Наверное это Майя почувствовала и потому не стала препираться. Хотя ей и хотелось, это было правильно, она тоже была сотрудником Кафедры и должна была знать кто и зачем с ними поедет. Но Филипп сказал, что она не должна пока спрашивать и Майя покорилась. Не словам, а тону.
–Уходишь? – спросила она, увидев, как Филипп заматывает на горле шарф.
–Да, меня ждут.
Ждут, ещё как ждут! и пусть идти домой по-прежнему не хочется, но надо.
–А ты так и сидишь здесь до конца рабочего дня? – он спохватился уже на пороге и даже обернулся, желая поймать взгляд Майи. Но в нём было пусто, и она только кивнула:
–Да.
–Одна? Не страшно тебе? Ещё и под сводку новостей…
–Не страшно, – заверила Майя, – тут слишком пусто для страха. И я не про кабинет. Не только про кабинет.
Филипп постоял ещё немного, он знал, что должен бы сказать ей что-нибудь, развеселить, заставить улыбнуться, но всё было тщетно – мысли не плелись, не складывали ни одной удачной фразы и он отступил:
–До завтра, Майя.
Она попрощалась вежливо и сухо. И Филиппу ничего не осталось как только вернуться в свой дом, в котором жило нечто, вернувшееся из посмертия в облике Ружинской, а может и было ею, но всё равно – пугало всё это Филиппа.
35.
–Это не твоя могила, – Филипп пытался говорить как можно спокойнее и честнее, но у него получалось плохо. Не надо было быть сыщиком, чтобы понять, что он лжёт.
–То есть? – Софья встретила его в нетерпении и сейчас смотрела всё с тем же любопытством и нехорошей мрачностью.
–Не знаю, – Филипп беспечно пожал плечами, – кажется, они всё перепутали. Твоя могила была рядом, а позвонили почему-то… у них бардак, всегда бардак.
–Как можно не разобрать чью могилу осквернили? – Софья не скрывала недоверия.
–Умудрились! – Филипп улыбнулся, – знаешь, они ещё и не на то способны. У меня однажды был такой случай, когда они случайно выдали мне заключение не на того человека. Мне тогда надо было дождаться свидетельства о смерти одного человека, а так как умер он загадочно и странно, ну, по нашей части, то его предварительно отправили на экспертизу. Ну и получаю я, значит, листок…
Филипп осёкся. Во взгляде Софьи было черно. Всякое желание общаться с нею у него пропало, он вздохнул:
–Словом, не то ещё бывает.
Она помолчала, позволяя ему раздеться в тишине, повесить пальто на вешалку, направиться в ванную, затем не выдержала тишины, последовала всё же за ним, спросила:
–Как это было?
–Что? Осквернение? – не понял Филипп. – Ну какие-то значки…может секта, может психи. Мало ли сейчас нечисти-то?
–Как меня похоронили? – уточнила Ружинская, прислоняясь к дверному косяку.
Филипп намеренно удлинил мытьё рук, избегая смотреть на неё. А что он мог сказать? Для него всё произошедшее было почти как в тумане. Гайя там себя странно вела, но это же Гайя, когда она вела себя иначе? А так…